Однако не унимались и злопыхатели. Певицу обвиняли, что в годы Гражданской войны она выступала то в воинских частях красных, то — у белых, водила дружбу и с комиссарами, и с деникинскими, и с врангелевскими генералами и офицерами.
Распускались слухи о несметных богатствах, которые Плевицкая якобы вывезла из голодной, разоренной России, о драгоценностях, припрятанных в тайнике ее скромного дома под Парижем. Но певицу сплетни и нелепые слухи не смущали. И, несмотря на преграды, она продолжала свой «путь с песней».
В начале 1930 года советская разведка провела блестящую операцию. Прямо в центре Парижа был похищен знаменитый генерал Кутепов. В эмиграции, после смерти барона Врангеля, он возглавил Русский общевоинский союз. Супруг Плевицкой Скоблин был другом и помощником Кутепова.
Дерзкое похищение вызвало негодование среди белой эмиграции. Обращение в спецслужбы и правоохранительные органы Франции с требованием найти и наказать виновных не дали особых результатов. Власти страны не пожелали ссориться с Советским Союзом из-за белогвардейского военачальника.
После исчезновения Кутепова Русский общевоинский союз возглавил генерал Миллер. Спустя семь лет советская разведка расправилась и с ним. Миллер так же был похищен в Париже. В операции принимал участие Николай Скоблин, завербованный агентами Москвы.
На этот раз власти Франции не остались безучастными. Влиятельные люди и парижская пресса были возмущены столь наглой акцией большевистской разведки.
«Иностранные шпионы орудуют в Париже как у себя дома!..».
Николаю Скоблину удалось вовремя сбежать. Арестовали только Надежду Плевицкую. Ей предъявили обвинение в сотрудничестве с советской спецслужбой и в похищении генерала Миллера. Русская эмиграция была потрясена. Свидетель тех событий Борис Александровский писал: «…Арестована Плевицкая, заставлявшая плакать и рыдать зарубежных россиян своим исполнением песен «Ухарь купец» или «Замело тебя снегом, Россия»! Та самая Плевицкая, которая… была неизменной частницей чуть ли ни всех банкетов и праздников, справлявшихся под сводами Галлиополийского собрания…».
Не подействовали ни заверения певицы о непричастности к деятельности советской разведки, ни протесты ее поклонников.
Более года тянулось следствие, а затем начался суд. Французская и белоэмигрантская пресса подробно описывала этот процесс и обвиняемую.
Автор книги о Плевицкой Израиль Нестьев отмечал: «На суде выступали в качестве свидетелей десятки белогвардейских деятелей (более 50 человек) — от генерала А. К. Деникина до реакционных антисоветских журналистов Г. Алексинского и В. Бурцева. Многие из них усердно стремились опорочить артистку, изобличить ее как якобы платного «советского агента»…
Плевицкая решительно отвергала безосновательные обвинения. Она то нервно реагировала на вопросы судьи, то вдруг по-бабьи всхлипывала и причитала, обращаясь к Богу. «Всем честным французам, суду французскому я могу смотреть в глаза с чистой совестью, — говорила она на допросе. — Господь Бог мой главный свидетель, и он видит, как я невиновна…».
В среде русской эмиграции произошел раскол: одни верили Плевицкой, другие обвиняли ее. Выходящая в Париже «Иллюстрированная Россия» в марте 1938 года писала о Надежде Васильевне: «…сквозь облик «белогвардейской» певицы проглядывает, с почти полной очевидностью, настоящий лик этой страшной женщины: убежденной, ненавидящей всех нас, большевички».
Сенский суд Парижа приговорил Плевицкую к двадцати годам каторжной тюрьмы. По свидетельству современников, она скончалась в заключении в 1941 году.
Спор о ее участии в похищении генерала Миллера продолжается до сих пор. Бесспорным остался талант и вокальное и артистическое мастерство Надежды Васильевны. После Второй мировой войны в некоторых русских ресторанах Парижа по-прежнему крутили ее записи на граммофонных пластинках, а в кинофильмах звучали песни Плевицкой.
Патриархи русского Парижа