— На воркующих голубков незнакомка и незнакомец не были похожи, — подхватил Андрюха Маленький. — Толковали поспешно и то и дело озирались. Вот и стало нам любопытно, о каких делах в разгар веселья беседует эта парочка. Всего не услышали. Чтобы не вспугнуть, шагах в десяти остановились от них и пьяными прикинулись. А между собой принялись лопотать на латыни.
— Заговорили б по-французски, они бы враз поняли, из какого мы отечества, — пояснил Андрюха Большой.
— И что же удалось выяснить? — нетерпеливо перебил Кантемир.
Студенты нерешительно замялись.
— Ну, не робейте! — приказал Антиох Дмитриевич.
— А толковали они о вашей особе, ваше сиятельство, — наконец ответил Андрюха Большой.
— Вот как?.. Среди уличного карнавала обсуждать иноземного посланника? Странно… Очень странно… — Кантемир кивнул собеседникам: — Продолжайте!
— Злодейство замыслено!.. — выпалил Андрюха Маленький и тут же поправил себя: — Нет… Злодейство уже совершено. Какой-то месье Леброн еще прошлым летом на балу в Тюильри поднес вам отравленное вино…
— Наверное, они назвали фамилию не «Леброн», а — «Лебрен», — поправил Кантемир. — Помню такого. Он состоял при кардинале и первом министре Флёри и выполнял его тайные поручения. Но в прошлом году Флёри скончался, и Лебрена с той поры я больше не встречал…
Антиох Дмитриевич задумался, взглянул куда-то мимо студентов и поинтересовался:
— Так почему же яд не подействовал?
Те снова переглянулись.
— Об этом парочка под масками не обмолвилась… Заговорили вроде бы о другом, — неуверенно ответил Андрюха Большой. — Месье сообщил, что Лебрен приказал разбудить тарантула… Так и сказал. И с его слов, сделать это надо не один, а несколько раз. Лишь тогда, дескать, ядовитая тварь проснется и убьет намеченную жертву. Кавалер передал мадемуазель какую-то вещицу, завернутую в платок. На том они и расстались.
— Уснувший тарантул… — почти шепотом произнес Кантемир. — Спящий тарантул…
Князь вздрогнул и резко подался вперед:
— На этом и закончились ваши вчерашние приключения?
— Никак нет, — дружно ответили студенты.
— Я отправился за розовым портшезом, — сказал Андрюха Большой, — и оказался в восточной части острова Сен-Луи, где проживают банкиры и ростовщики. Остановились у дома с барельефами Геркулеса, львов и, кажется, волков или псов. Мадемуазель вспорхнула с кресла, сняла маску и вошла в парадную дверь. А слуги понесли портшез к боковому входу. Тут-то я и объявился. Не зря в университетских спектаклях играю. Сам месье Лесаж рукоплескал мне. Изобразил я пылкого, потерявшего рассудок влюбленного. Выхватил стилет, стал размахивать им и орать: «Вернись, прекрасная Маргарита!.. Иначе убью и тебя, и себя!..». Конечно, жаль стилета… Навалились слуги, отняли его, меня изрядно помяли, зато растолковали, что в розовом портшезе была вовсе не Маргарита, а некая Жанна-Антуанетта Пуассон.
Кантемир сумел не выдать волнения при этом имени. Он лишь слегка кивнул и обратился к Андрюхе Маленькому:
— Ну а вы чем занимались?
— А я сплоховал, — развел руками студент. — Отправился следом за незнакомцем. Опасался, что он прыгнет в карету и умчится. Но у месье кареты не оказалось. Он сорвал маску и двинулся пешком. Сопровождал я его до ворот Сен-Дени.
Андрюха Большой хмыкнул и с усмешкой перебил приятеля:
— В дом с амурчиком, стоящим на голове, ты, конечно, не посмел заглянуть.
— Амурчик, стоящий на голове? Не слыхал о таком, — удивился Кантемир. — Быстро же вы, господа студенты, освоились в славном Париже!..
Приятели, едва сдерживая улыбки, заговорили наперебой:
— Вашему сиятельству негоже знать о подобных заведениях…
— Есть такой проказный домишка, неподалеку от Сенденийских ворот. Поначалу над дверью там висел привязанный за ногу мраморный амурчик. Потом полиция оштрафовала владелицу дома, а заодно конфисковала легкомысленное изваяние.
— Так содержательница заведения мадам До-Ду велела нарисовать амурчика над входом.
— Изрядно преуспели вы в познании французской столицы, — Кантемир шутливо погрозил пальцем студентам. — Ну а дальше-то что?
Андрюха Маленький почесал затылок:
— Эх, говорил мне батюшка не хаживать к парижским девицам без шпаги!.. Сорбонцам-то после зимней потасовки пока запрещено шпаги носить. Вот мы с Васькой и Андрюхой Верстой и приладились хранить их у нашего французского приятеля. Жюля, по прозвищу «Заячья Губа». Он как раз неподалеку от Сендейских ворот таверну держит и разные вещицы под залог принимает. Вот к нему я и кинулся за своей шпагой. А как же без нее?.. В споре да в драке лучше всего узнаешь человека. Ну, не мог я посметь с кулаками на благородного француза кидаться. За подобное полиция не жалует. Решил под видом ревнивого вюртембержца скандал учинить и на поединок месье вызвать.