Кто знает, какие произойдут политические переломы? Не станут ли русские снова желанными гостями?..
Глава восьмая
«Они уже здесь..»
После великого боя не сразу узнают, кто оказался победителем.
Все, что составляет наше умственное и нравственное богатство, все, что составляет нашу цивилизацию и нашу славу, созидается и развивается громовым действием войны и медленными путями мира. Война может сказать миру: я сею, ты, брат мой, орошаешь; Бог дает рост.
Восшествие победителей
Деспотизм вступает к народам через триумфальные ворота…
Все принимает лживый вид в присутствии государя.
Деспотизм производит войну и война поддерживает деспотизм.
«Солнце закатывалось; прохладный ветер освежал воздух после дневного жара; на небе не было ни одного облака.
Вдруг с правой стороны, сквозь дым пальбы, увидели мы Монмартр и высокие башни. «Париж! Париж!» было общим восклицанием…
Забыты были труды похода, раны, павшие друзья и братья, и мы стояли, упоенные восторгом, на горе, откуда увидели Париж…
Ровно в восемь часов подвели к крыльцу серую лошадь по имени Марс. Государь (Александр I) сел на нее и поехал в Париж. В версте встретил он короля Прусского и гвардию… В верстах трех от города начали показываться Парижане; они спрашивали: «Где император Александр?!».
В девять часов утра мы пришли к предместиям Парижа. Необозримые толпы народа наполняли улицы, кровли и окна домов…
Французы воображали увидеть Русских людьми полудикими, изнуренных походами, говорящих непонятным, для них, языком, странно одетых, с понятиями застарелыми, и едва верили глазам, видя красоту Русских мундиров, блеск оружия, веселую наружность войск, здоровые лица, ласковое обращение офицеров, и слыша остроумные ответы их на Французском языке.
«Вы не русские», говорили они нам, «вы эмигранты!». Скоро удостоверились они в противном, и весть о невероятных свойствах победителей перелетела из уст в уста. Похвалы Русским загремели повсюду; женщины из окон и с балконов махали белыми платками, приветствовали нас движением рук, и раздалось от одного конца Парижа до другого: «Да здравствует Александр!.. Да здравствуют русские!».
Пройдя Монмартрское предместье, мы поворотили направо, по бульварам. Ликования, возрастая безпрестанно, превзошли всякую меру. С трудом можно было ехать верхом. Парижане останавливали на каждом шагу лошадей наших, превозносили, славили Александра, изредка упоминая о других Союзниках.
…Мы достигли наконец Елисейских полей, где император остановился и смотрел проходившие церемониальным маршем войска. Сюда устремились Парижане, привлеченные новостью зрелища. Француженки просили нас сойти с лошадей и позволить им стать на седла, желая удобнее видеть Государя. Просьбы прекрасных просительниц были удовлетворяемы по возможности. Вскоре приблизились головы колонн наших. Сначала шли Австрийцы. Жандармы никак не могли удержать народ, стремившийся в ряды войск. Любопытные Парижане теснили Австрийские взводы, но когда показались Русские гренадеры и пешая гвардия, Французы, пораженные воинственною осанкою их, единодушно, как будто по некоторому тайному согласию, отступили гораздо далее черты, назначенной для зрителей…
Смотр кончился в пятом часу пополудни. Император Александр отправился в дом Талейрани, назначенный для первоначального пребывания Его в Париже. Часть войск наших заняла караулы, другие пошли в назначенные им квартиры, остальные расположились биваками в Елисейских полях.
Через несколько часов по занятии Парижа обнародовали подписанную Императором Александром прокламацию, коею Он приглашал Французов избрать временное правительство и объявлял, что ни Он, ни Союзники Его не войдут в переговоры с Наполеоном и членами его семейства.
Так огласилась давно питаемая Александром мысль лишить Наполеона престола и возможности потрясать всеобщее спокойствие».
Французская столица не могла успокоиться до утра. Хотя там, где в городе расположились армейские подразделения победителей, соблюдались порядок и тишина. Многие из русских офицеров и солдат устали от перехода, волнений, связанных с торжественным смотром, от первых впечатлений от Парижа.