Премьера следующей оперы Михаила Ивановича «Руслан и Людмила» тоже оказалась, по мнению некоторых зрителей, «победой с привкусом горечи». Одни восторгались этим творением, другие называли его «неудачей композитора». И все же «Руслан и Людмила» имела огромный успех у публики: тридцать два представления в течение первого сезона! Такого еще не случалось на русской оперной сцене.
О произведениях Михаила Глинки заговорили и в музыкальных кругах Парижа. Этому способствовали восторженные отзывы известного французского музыкального критика А. Мериме. Он посещал Россию в начале 40-х годов, слушал произведения Михаила Ивановича и высоко оценил их в своих публикациях.
Летом 1844 года Глинка выехал в Париж.
Первым с французской столицей его познакомил уже известный в ту пору композитор и дирижер Гектор Берлиоз.
«Наш мятежный романтик», «неутомимый и кипучий повелитель нот» — так отзывались о нем в музыкальных салонах Парижа. В дни Июльской революции 1830 года Берлиоз сделал свой музыкальный вариант «Марсельезы» и написал на партитуре: «Для всех, у кого есть голос, сердце и кровь в жилах».
Русский и французский композиторы были почти ровесниками. Современники считали, что их объединяли взгляды и на творчество, и на обыденную жизнь.
С 1832 года Берлиоз поселился в Париже. Здесь началась его деятельность как музыкального критика. Он часто выступал на страницах «Парижской музыкальной газеты» и «Журнальде деба».
Очевидно, Глинка и Берлиоз познакомились еще в России, куда французский композитор приезжал на гастроли в 1842 году. В Париже они почти не расставались.
— Я родился вдали от Парижа, но здесь я стал тем, кем являюсь. И теперь это мой город. Надеюсь, что и для вас он станет своим, — так, по свидетельству современников, заявил Берлиоз русскому коллеге.
Концерт Михаила Ивановича в Париже прошел успешно. Он получил приглашения в аристократические салоны, на музыкальные вечера французской столицы.
В «Журнали де деба» появилась обстоятельная статья Берлиоза о творчестве русского маэстро. Автор отмечал «непревзойденную оригинальность» музыки Глинки и называл его «превосходнейшим композитором своего времени».
Гектор был первым из иностранных музыкальных критиков, написавшим о Михаиле Ивановиче серьезную, всеобъемлющую статью. Он также включил несколько произведений русского друга в свой симфонический концерт в Париже.
После этого выступления Берлиоз заявил знакомым:
— Никогда я еще не дирижировал с таким удовольствием и упоением!..
Парижский период был знаменателен для Михаила Ивановича выступлениями, встречами с почитателями, беседами с коллегами, знакомством с французской столицей. Он продолжал работать над новыми произведениями.
В апреле 1845 года Глинка писал из Парижа: «Я решился обогатить свой репертуар несколькими (и если силы позволят многими) концертными пьесами для оркестра, под именем Fantaisies pittoresques…
Мне кажется, что можно соединить требования искусства с требованиями века и, воспользовавшись усовершенствованием инструментов и исполнения, писать пьесы равно докладные знатокам и простой публике».
Некоторое время Глинка снимал квартиру в доме рядом с пассажем «Сент-Анн».
Почти каждое утро, еще до завтрака, он садился за рояль. Игру обычно прерывали голод или ранние визитеры.
Однажды в такой час к нему явился Гектор Берлиоз и с порога заявил:
— Поздравляю, мой друг!.. Народ Парижа по достоинству оценил тебя!..
Михаил Иванович подумал, что приятель имеет в виду какую-то доброжелательную публикацию в прессе о его творчестве.
— А где же газета?
— Нет-нет, я имею в виду истинное народное признание, — Берлиоз рассмеялся и указал на открытую дверь балкона.
Гектор, ничего не объясняя, вышел на балкон. Михаил последовал за ним.
— Просим, маэстро!..
— Продолжайте!..
— Мы хотим слушать вас!..
— В такой прекрасный солнечный день над Парижем обязательно должна звучать ваша музыка!.. — раздалось снизу.
Под балконом собралось человек двадцать. По-видимому, это были случайные прохожие.
Глинка в смущении отпрянул от перил. Послышались аплодисменты.