Брюзжащие советчики
Они освобождают от ближайших домов Лувр и Ратушу. Но это все игрушки! Париж, разрубленный саблей на куски, с вскрытыми венами, кормит 100 000 землекопов и каменщиков; отныне город пересекают восхитительные стратегические дороги, которые ведут в центр старых кварталов.
Об архитектурных и хозяйственных преобразованиях в Париже второй половины XIX века написано не мало. В статьях и книгах на эту тему обязательно упоминается Жорж-Эжен Осман. Он был назначен префектом Сены в 1853 году. Много лет Осман возглавлял важнейшие градостроительные проекты.
Неоднозначно воспринимали его деяния жители французской столицы. В 40-х годах прошлого века главный хранитель музеев Парижа Рене-Эрон де Вильфосса писал: «…самый знаменитый префект департамента Сены барон Осман, великий выдумщик и на хорошее и на плохое.
Широкие прямые улицы, новые прямоугольные бульвары — все это делается со стратегическим расчетом на случай народных волнений. Наполеон III приказал распотрошить старый Париж под предлогом его модернизации, а на самом деле для того, чтобы надежнее изолировать маленькие островки старых улиц, которые легко можно было запереть наглухо парой старых шкафов и грудой булыжников. Заканчивают отделку улицы Риволи; прокладывают Страсбургский бульвар и улицу Эколь…
В центре города Севастопольский бульвар под тем предлогом, что нужно очистить подходы к Северному и Восточному вокзалам, вторгся в старинный квартал Шатле, разворошив его, пересек Сите и пошел в атаку на холм Сент-Женевьев уже под другим названием — бульвар Сен-Мишель. В свою очередь, бульвар Сен-Жермен распотрошил старинный квартал Франсуа Вийона…».
Рене-Эрон де Вильфосса был недоволен деяниями Османа и вокруг Нотр-Дама: «С 1858 по 1868 год свершилось страшное преступление — с лица земли был снесен Сите.
Постройка Отель-Дьё и префектуры полиции ни коей мере не могут оправдать этой жестокой расправы над священными камнями. После этого избиения собор Нотр-Дам угрюмо высится в одиночестве среди мертвого моря асфальта, ставшего отныне его папертью».
Впрочем, Вильфосса находит и положительное в градостроительных проектах Османа: «…площадь Звезды реконструирована весьма удачно — от нее отходят новые улицы-лучи, и сама она словно бы в кольце небольших, симметрично расположенных особнячков. На востоке под пару ей возникнет площадь Нации. Бульвар Мальзебр уйдет мимо парка Монсо далеко в Клиши…
На юге парк Монсури скроет огромные водохранилища. Вокруг здания новой Оперы работы Гарнье проляжет целая сеть новых улиц, пересекая прежние, удостоенные высокой чести носить имена прославленных композиторов…
Всемирная выставка 1855 года состоялась на Елисейских полях, где проложат аллеи на английский манер и построят десятки киосков и маленьких дворцов, целую деревню больших ротонд: Мариньи, Пале-де-Глас, Летний цирк…
Осман был не только ловким фокусником. При содействии помощника Бельграна он усовершенствовал систему водоснабжения, и по трубам столицы потекла чистая вода из департаментов Марна и Эн. Городские отбросы вывозятся в долину Женвилье.
Парижский Геркулес совершил больше дел, чем настоящий Геркулес с его двенадцатью подвигами».
После отставки Османа в 1870 году еще более четверти века будут выполняться его планы реконструкции французской столицы.
Поэт, романист и критик Теофиль Готье, путешествуя по России в шестидесятых годах XIX века, призывал русских знакомых:
— Приезжайте в Париж, и вам откроется обновленный город!..
Преобразования Османа он приветствовал: «Глубокие траншеи, многие из которых уже превратились в чудесные улицы, пересекают город в разных направлениях; кварталы исчезают как по мановению волшебной палочки, открываются новые перспективы, вырисовываются неожиданные возможности».
И среди русских, прибывших в те времена в Париж, нашлись и сторонники, и противники неуемного префекта-разрушителя и созидателя.
