Солнце горело над морем яркими оттенками красного, желтого и сиренево-оранжевого. Краски разливались по небу, соединяя свод с водной гладью на горизонте. Рауль вывел Андрея из задумчивости:
– Зачем ты хочешь научиться танцевать?
– Не заметил, как ты подошел. Это не так и важно.
– Это главный вопрос, и, пока ты не ответишь на него, мы не сможем приступить.
– Но это же глупо.
– Глупо делать что-то, не понимая для чего тебе это нужно.
– Мне придется танцевать на одном мероприятии скоро. Наверное.
– Зачем?
– Это было важно для одного человека, по крайней мере, когда я улетал из Москвы.
– Ты прилетел сюда два дня назад.
– А как будто целая вечность прошла.
– Так зачем тебе пасодобль?
– Я уже сказал тебе, что хочу доставить удовольствие человеку, для которого это важно.
– Значит это важно для кого-то. А тебе самому для чего танец?
– Разве не понятно? Потому что я решил танцевать, чтобы сделать приятное важному для меня человеку. Андрей раздражался и начинал выходить из себя.
Рауль покачал головой:
– Ты всегда был так одинок?
– С чего ты взял, что я одинок? У меня есть моя команда.
– И девушка, наверняка, есть. Красивая девушка … для которой важно, чтобы ты с ней танцевал – протянул Рауль.
– Есть, – резко ответил Андрея, силой воли выдавливая из головы мысли об Эстер.
– Вокруг тебя столько людей, и даже есть девушка, и все же ты одинок.
Оба помолчали глядя на линию, где небо соприкасалось с водой, и Рауль продолжил:
– Юнг сказал, что одиночество заключается вовсе не в том, что никого нет рядом, суть его в невозможности донести до других то, что тебе представляется важным, или отсутствии единомышленников.
– У меня есть единомышленники. На меня в Москве в разных офисах работает больше десяти тысяч человек и все они верят в то, что мы делаем.
– В твое дело они может и верят. Но кто верит в тебя?
– С чего ты взял, что никто?
– Если бы был в мире человек, который в тебя верит, ты бы не сидел сейчас здесь со мной и не пытался бы найти ответ на вопрос, зачем тебе нужно научиться танцевать.
– Может мы просто начнем, а ответ поищем позже.
– Танец – это скульптура в движении, это пластика в динамике. В момент танца твое тело становится отдельным произведением искусства, через которое ты, как художник или скульптор, выражаешь свой замысел и передаешь его миру. Что ты хочешь сказать и кому? Для чего тебе танец?
– Я ничего не хочу говорить, я хочу научиться танцевать. Разве не ясно?
– Нет. Давай лучше сыграем в мяч, – вздохнул Рауль, давая понять, что случай оказался более запущенным, чем он предполагал.
Глава 7. Новая жизнь
Эстер сидела на берегу озера. Она не могла заставить себя с кем-либо разговаривать. Телефон разрывался от звонков Инги и Леры, желавших проявить заботу о ней, а ей хотелось спрятаться от всего мира среди этих берез и слушать как деревья перешептываются друг с другом, словно передавая печальные новости дальше. Она всегда знала, что делать и была уверена в своих решениях. Но сейчас словно маленькая девочка заблудилась в темных коридорах взрослой жизни. Ее мир потерял краски и стал черно-белым. Человек, которого она впервые так сильно полюбила и которому доверилась со всей искренностью и страстностью, пытался ее убить. Но по ошибке принял за нее другую женщину, которая так много для него сделала и смотрела на него, словно на божество. Как просто оказалось прервать чужую жизнь. Всего-то подвести ее к краю балкона и резко толкнуть вниз.
Это могло бы сойти за несчастный случай, если сильно постараться и придумать, как глава муниципалитета в такое время оказалась внутри закрытой усадьбы. Но Инга взяла дело в свои руки. Первая неделя после убийства Ольги Петровны прошла будто замедленные кадры кино. Инга развернула бурную деятельность. Сначала она выяснила, что гостевой дом – никакая не мини-гостиница и даже в этом Авакумов ее обманул. Дом принадлежит ему, и он обманом заманил Эстер на свою территорию и выжидал удобного случая, чтобы убить и завладеть единолично усадьбой, о которой так мечтал. Эстер молча собрала вещи и переехала в небольшую спальню в доме Горчаковых. Реконструкция шла полным ходом и одно крыло было уже готово.