Перед московскими революционерами тотчас встала проблема: печатники приостановленных газет лишились средств к существованию. Тогда местный совет предложил Сытину и другим владельцам газет вновь приступить к их выпуску при условии, что они полностью возместят рабочим жалованье за время простоя. Сытин был среди тех, кто ответил согласием, и с 8 ноября «Русское слово» возвратилось к читателям.
Тем временем в Петрограде 4 ноября, во время заседания Исполнительного комитета Всероссийского съезда Советов, состоялись наконец односторонние дебаты об отношении к печати. Социалисты-революционеры, которых было там вдвое меньше, чем большевиков, тщетно пытались доказать, что социализм должен завоевывать поддержку примером и убеждением, а не затыкать рты оппозиционным газетам. Большевики же, с презрением отвергая «дряхлые» условности, возражали, что отдать хотя бы часть газет «капиталистам» значило бы отказаться от социализма, и они без труда провели соответствующую резолюцию[536]. Однако, учитывая приближение выборов в Учредительное собрание, которых большевики так долго добивались, они согласились пока терпеть «буржуазную» печать в двух столичных городах[537].
С возобновлением выхода в свет 8 ноября «Русское слово» продолжало критиковать большевиков. В тот же день газета опубликовала резкую статью сытинского адвоката Варшавского, направленную против их политики в области печати, а другой автор назвал установившийся режим «новым самодержавством», которое ни за что не расстанется с властью, кто бы ни победил на выборах в Учредительное собрание. Правда, 22 ноября «Русское слово» назвало эти выборы «последней надеждой» государства перед лицом новой деспотии. Спустя четыре дня, когда выборы завершились и Сытин и его редакторы сделали вполне справедливый вывод, что ленинская партия оказалась в меньшинстве, «Русское слово» вновь призвало граждан бороться за демократию и даже вооружаться для защиты Учредительного собрания. Но этот номер сытинского «Русского слова» стал последним, ибо Ленин распорядился из Петрограда, чтобы милиция Московского Совета той же ночью провела внезапные рейды по редакциям всех враждебных газет и закрыла их. Таким же образом было прекращено издание всех петроградских газет за исключением горьковской «Новой жизни» и эсеровского «Народного дела».
Уполномоченный Ленина в Москве А. Аросев вспоминает первое совещание, где разрабатывался план захвата московских и петроградских газет. «Сидя за столом, Ленин перекладывал свою большую тяжелую голову с одной ладони на другую… Он сам и еще несколько товарищей предложили… сначала фактически закрыть все буржуазные газеты, фактически прекратить их выход, а потом это самое санкционировать декретом. Только тогда, аргументировал Ленин, наш декрет не повиснет в воздухе»[538]. По мере подготовки акции «Ленин… интересовался самыми малейшими деталями» по телефону. «Особенно заботило его то, что ведь «газетчики» начнут протестовать и почтут действия военных властей, чего доброго, произволом, ибо никакого такого декрета еще нет». Стало быть, от Аросева требовалось, «чтобы все эти группы заняли все типографии одновременно», употребляя в случае необходимости силу, и чтобы во главе их были поставлены военные. Таковы были непременные условия выполнения ленинского приказа – «чтоб не успел появиться на рынке ни один экземпляр враждебной нам газеты».
Аросев продолжает воспоминания рассказом о том, как проходило под его командованием ночное вторжение «в типографии «Русского слова» (там, где теперь печатается «Правда»). Не прошло и получаса после начала операции, как в типографию раздался звонок телефона…» На проводе был Ленин, требовавший докладывать ему каждые полчаса. «И только, когда оккупация типографий была закончена и склады бумаги заняты, последовал соответственный декрет о закрытии буржуазных газет в стране, где наступила диктатура пролетариата». Итак, закрытие враждебных газет стало первым шагом большевиков по укреплению своей власти после выборов в Учредительное собрание.
28 ноября Московский Совет официально «секвестровал» типографию «Русского слова» (ранее та же участь постигла сытинское «Московское товарищество издательства и печати»). Правда, за Сытиным и его супругой оставили их квартиру на Тверской, но отныне столь милые сердцу старого издателя типографские машины, грохотавшие двумя этажами ниже, печатали «Известия» городского совета.
536
Fifth Session, Central Executive Committee, 4 November 1917, The Debate on Soviet Power: Minutes of the All-Russian Central Executive Committee of Sovieets, Second Convocation, October 1917 – January 1918», tr. and ed. John L. H. Keep (Oxford 1979), 68-69.
537
Один из представителей большевиков, участвовавших в дискуссии, впоследствии заявит вопреки истине, будто Ленин настаивал там на полной свободе печати, так как считал, что по мере успешного осуществления революции оппозиционные газеты исчезнут сами собой. B. Д. Бонч-Бруевич «Конец буржуазной печати», «Журналист» № 11 (1927), с. 8.
538
А. Аросев «Как закрывали буржуазные газеты», «Красная нива» № 4 (1929) с. 9. Последующие цитаты из Аросева также на с. 9.