«…Белинского ждали играть в преферанс его партнёры…
Сели за преферанс, и Некрасов всех обыграл, потому что его партнёрами были плохие игроки. Проигрыш всех не превышал трёх рублей. Белинский сказал Некрасову:
— С вами играть опасно, без сапог нас оставите!»
Между тем «Петербургские углы» написаны Некрасовым в 1843–1844 гг., а сама Панаева в других воспоминаниях («Воспоминания о домашней жизни Н. А. Некрасова») свидетельствует, что в преферанс Некрасов стал играть во время «дела петрашевцев» (1849 г.), — Белинского в это время уже не было в живых. Возможно, 70-летнюю мемуаристку подвела память и события более чем 40-летней давности сместились. Ю. Оксман утверждает, что для Белинского «увлечение преферансом продолжалось до лета 1843 г.», не принимая во внимание по меньшей мере ещё один фрагмент в основном корпусе мемуаров Панаевой, где описываются события, последовавшие за возвращением Панаевых в Петербург в 20-х числах мая 1845 г.:
«Мы вернулись в Петербург, и у нас почти каждый вечер собирались литераторы и нелитераторы… Некрасов, который уже сделался близким человеком к Белинскому и был непременным его партнёром в преферанс».
Этот факт вполне вероятен уже потому лишь, что в 1844 г. Некрасов опубликовал вдохновенный гимн в прозе и стихах — «Преферанс и солнце».[33] Белинский, судя по косвенным свидетельствам, продолжал играть в преферанс до тех пор, пока окончательно не утратил здоровье.
Драматург, актёр и композитор, один из соавторов Н. А. Некрасова в работе над водевилем «Похождения Петра Степановича, сына Столбикова» (1842). Знакомство их произошло ещё в «допреферансную эпоху», по крайней мере в 1841 г. 2 мая 1841 г. в Александринском театре в бенефис Григорьева был поставлен водевиль Некрасова (взявшего на этот раз псевдоним «Наум Перепельский»). Блестящий артист, друг П. А. Каратыгина, участник первой постановки «Горя от ума» (январь 1831 г.), где играл роль Скалозуба, с начала 1830-х годов Григорьев становится популярен как автор водевилей. В 1844 г. Григорьев публикует и ставит на сцене Александринского театра водевиль «Герои преферанса, или Душа общества» — видимо, первый образец «игры в игре», где в качестве стержня сюжета использован преферанс. Водевиль пользовался успехом не только в связи с всеобщим «преферансобесием», захлестнувшим Россию в начале 1840-х годов, но и с высокими сценическими достоинствами, — в Петербурге, по свидетельству П. А. Плетнёва,[34] комедия «привлекла в театр почти весь город». В мини-водевиле Н. А. Некрасова «Преферанс и солнце» мы находим слова: «…Всё преферанс да преферанс, думаю я… Недаром и в книгах смеются, и комедию сочинили».[35]
Герои водевиля Григорьева носят «говорящие» фамилии: Андрей Прикупка, Богдан Пас, Артемий Пулькин, Самсон Козыревич, Леопольд Минус и т. д. О главном герое пьесы — Андрее Андреевиче Прикупке — прямо сказано: «служащий в казённом месте и живущий преферансом», реплики и краткие монологи героев вращаются почти исключительно вокруг игры, и зрителю, не знакомому с преферансом (притом в правилах «кодекса 1841 г.»), они непонятны вовсе:
«Г-жа Пулькина. Ну, ну, хорошо, завтра всё решим… представьте же, что вчера со мной случилось! Сели мы en trois на одну пульку: Иван Иваныч сидит тут, я здесь, а там злодей Козыревич… Иван Иваныч объявил черви, мы оба в вист, каждый за себя. Мне сдают туза и даму червей, туза бубён, сам-третей туза треф и туза пик с маленькими. Ну, просто, такой страшный вист, что я должна обремизить того или другого, и ещё мой же ход!
Ал. Прикупка. Да-с… с таким вистом…
Г-жа Пулькина. Ничего не бывало! Как назло все масти разделились так, что трёх тузов моих побили козырями и я осталась без одной!
Ал. Прикупка. Возможно ли! А дама червей?
Г-жа Пулькина. Её подвели под короля! Удивительное несчастие! Это просто единственный вист в Петербурге! За то я целых два дня бесилась ужасно! Проклинала и преферанс, и мужа, и всё на свете…»
Любой играющий в преферанс поймёт, какая ужасная трагедия расклада описывается г-жой Пулькиной: не играя, но всего лишь вистуя при описанных картах — четыре туза! — и обязуясь взять всего-то две взятки, — остаться без одной, да ещё при дорогой игре в червях (правила XIX в.). Чиновнице Пулькиной и вправду было от чего прийти в расстроенные чувства. (Отметим в скобках, что, играя без ошибки, не «портача», г-жа Пулькина ни при каком раскладе обремизиться с названными картами на руках никак не могла.) Некоторые элементы разговорного жаргона старинного преферанса зафиксированы только в пьесе Григорьева:
35
Речь идёт о книге А. Я. Кульчицкого (П. Ремизова) «Некоторые великие и полезные истины об игре в преферанс» (1843) и о водевиле Григорьева.