Открываем диссертацию и читаем – с точностью до наоборот:
«Царь Славян [называется] Кнадз (Кнад)… Что же касается купцов-Русских – они же суть племя из Славян»10.
И это не ошибка – это подлог в чистом виде. Томсен отвергает всё, что противоречит его взглядам на норманнские корни русской государственности, а иное приспосабливает, итожа: нет сомнений, что речь идёт о русо-шведах или скандинаво-русах, что одно и то же, дескать.
_______________________
Почему северо-западные финны употребляют слово Ruotsi (Ruotsalaiset да Ruotsalainen) по отношению ко всему Шведскому, а к русским и всему русскому – Vene (venät, venäät), Venäläiset и Venäläinen? Ответ на поставленный вопрос яйца выеденного не стоит – прост и понятен, как дважды два – четыре. Было бы желание понимать. Тем более, что большинство историков, включая норманнистов, и сам Томсен, как показано выше: «не в качестве национальной принадлежности, но по роду занятий или образу жизни… в соответствии с первоначальным значением слова, «гребцы», «моряки»», – согласны с тем, что «русь» не этническое понятие, а явление социальное, лишь только с течением времени приобретшее этническое смысловое наполнение. Таким образом, остаётся разве что распространить силлогизм, детализировав логическое умозаключение Томсена – и согласиться с ним.
Слово «русь» изначально не употреблялось в этническом смысле ни одним из племён, учреждавших Русь, потому что Русь – это политическое образование, это власть, это сила, это рука, под которой собрались земли и народы их населявшие, но не этнос, не племя, не род, не семейство. В результате смутных времён середины IX века враждующим племенам удалось договориться и прийти к компромиссу, учредив договорную форму надплеменной власти, с приглашением выборного князя со стороны. Этот межплеменной учредительный договор положил начало Руси – начало государственности.
Таким образом, Русь – это не славяне, не финны, не шведы… Русь не этнос, а власть. А русские – это те, кто назвался русскими, кто признал эту власть, а не другую. В этническом смысле – русского народа не было и быть не могло на заре местных цивилизационных процессов. В этническом смысле даже теперь мы можем говорить ещё о русских народах, объединённых по признаку языка, культуры и т.д., во множественном числе. Точно так же, как и понятия: «Российская нация», «Украинская нация» или в недалёком прошлом «Советский народ» – это идеологическая фигура речи, политическая воля, государственная установка, и не более того. Как разные страны, и народы их населяющие, могут лежать под одной рукой, так и одна страна может быть раздираема на части разными руками.
До 1918 года западные финны не знали собственной государственности.
Со времени учреждения державных основ Руси в IX веке и до века XII западные финны были под рукой русских князей. Для них Русь – это власть. А своих этнических соседей Vene финны не могли называть Ruotsi по той простой причине, что Vene не Ruotsi, а сами «под рукой», под властью русской, вернее – под властью Новгорода, или Пскова, где за столом сидели великие и светлые князья… Это сейчас историки, упрощая, называют государственные образования в виде волостей: Новгород, Псков, Смоленск, Киев, Чернигов и проч. – термином XIX в. Киевская Русь (см. труды Максимовича), изобретённым для обозначения временных пределов. Выдумал словосочетание – и тем словом всё якобы объяснил. Недопонимание главного русского вопроса по существу явления привело к тому, что до сего дня историки теряются в догадках, пытаясь локализовать Русь. Обычно указывают в сторону Киева, однако Киев – это Киев, а не Русь, как и Новгород – Господин Великий Новгород, а не Русь, Чернигов – Чернигов, Смоленск – Смоленск и т.д. Но всё это русские города – на земле Русской. Однако ж! Ежели, между тем, мы вложим в слово «русь» хотя бы одно из известных нам конкретных значений – ставка князя например, тогда, по меньшей мере, прояснится хотя бы, почему Русь перемещалась в пространстве. Где князь – там и Русь, там и стол, пусть даже под стенами Царьграда или посредь Дуная, а куда дотягивается рука долгая – там Русская земля. А русский тот, кто назвался русским. Вот это вот – важно.
Не потому ли академики, сбитые с толку, выдумали миф о едином государстве Киевская Русь, что нужна им была некая мыслительная категория, в русле которой было бы проще додумывать всякие небылицы про идею русскую?! Но в том искусственном термине, несмотря на его очевидную ущербность, был бы резон, ежели б в качестве переменной величины была введена этимология слова «русь». Тогда бы в отдельные времена этих «русей» (включая Швецию) насчитывали бы историки едва не под сотню – и всё это средневековые государства, вступавшие во временные союзы и воевавшие друг с другом пуще заклятых врагов. Типичная для Европы картина. Трудами советских историков Киевская Русь превратилась на бумаге в единое государство. Так и хочется воскликнуть: «О времена – о нравы!». Ежели б не нашествие Орды, преемницей одной из которых стала Москва, то сегодня историки, скорее всего, говорили бы не об усобице и удельности, а о 200-летней войне и образовании национальных русских государств. Например, как современная Литва.