Воин – единственное число, причём слово мужского рода, которое, в свою очередь, должно употребляться не только в единственном числе (варягъ), но и во множественном (варязи), соответственно занимая в парадигме чисел и падежей своё новоприобретённое место – варяга в и. п. дв. ч. муж. р. «В древнерусском языке при числительном два существительное ставилось в и. п. дв. ч., а при три, четыре – в и. п. мн. ч.»49. То есть два или оба варяга, но три варязи. Ну а один, естественно, варяг. Образный смысл прирастает понятием качества боевых искусств воина двоерукого сорта. Умелый боец, доблестный, непобедимый единоборец… – на обе имеющиеся у него руки мастер. Это имя получилось в результате того, что краткое прилагательное субстантивировалось по своей главной функции – торгово-воинской доминанте.
Так и в наши дни человек, чьей профессиональной обязанностью является борьба с огнём, поправит вас с обидцей в голосе, ежели вы обзовёте его пожарником: я, мол, пожарный; как и полицейский обидится, ежели вы назовёте его полицаем. Имя прилагательное, но не существительное – такова словообразовательная модель для рода их занятий.
_______________________
Вспомним замечательного советского писателя Валентина Иванова – его «Русь изначальную»:
«Рядом прозвучало незнакомое слово: обоерукий… Всадники парят над седлами, необычайно высокие, и, обоерукие, косят, косят и косят… Обоерукий, как сам Всеслав, Ратибор и отбивал и разил двумя мечами… Воевода сидел камнем в седле, прямой, большой, светлые усы концами легли на железную грудь доспеха. Князь-воин обоерукий… Сняв рубахи, оба вышли во двор голые по пояс, каждый с двумя мечами. Обоерукие воины… Не расходясь, не отдыхая, по двору слободы клубом вертелось четверорукое чудовище, сверкало, бренчало…»
_______________________
Почему некогда варягов Русью звали да почему некоторые варяги некогда себя называли Русью, становится понятным в свете родства двух слов – однокоренных: rankà > рѪка > рѪсь > Русь и va+rankà > варѪкъ/варäкъ/Βάραγγα/ βάραγγος > варѧгъ/варѧга/варѧжа/varangus > варяг/варяга.
Этимологическое родство между просторечными «варягами» и литературной «русью» проясняют слова летописца, почему некогда варяги Русью сами звались да с чего бы тех варягов когда-то Русью бывало называли:
Ни единой донатяжки – нет сомнений ни в одном звуке в частности, ни в грамматических формах в целом. Главные русские слова «русь» и «варяг» объясняются именно законами развития древнерусского языка, но не домыслами норманнистов или славянофилов. А самое поразительное заключается в том, что этимология обоих слов поддаётся исторической хронологии.
Полагаю, что вскрытая форма и значение слова самоочевидны как аксиома, ибо варязи, как частное в совокупном множестве, олицетворяют собой Русь в общем и целом на хронологической ступени 862 года и много прежде, произрастая из общего корня. Кстати бы задуматься: быть может, современники Нестора как раз понимали суть сказанного, ибо слово могло быть живым, пускай как тень уже, но контрастного ещё абриса, оттого и не утруждали себя всякого рода толкованиями – ясно, мол, как день Божий, ведь по-русски же писано, а вот как прервалась связь времён в половине века XIII, то спустя века… – всё и смешалось в доме русском. К сожалению, ответа на этот вопрос у нас нет.
Так что на рубеже XIV–XV веков и позже, уже как независимая словарная единица, со своими обновлёнными грамматическими категориями имени существительного 1-го склонения твёрдой разновидности, по типу древней основы на ŏ, и мужского рода (поскольку означало свойства мужского начала на Руси), слово «варягъ» изменяется по числам и падежам в согласии с парадигмой таких слов, как родъ, волкъ, столъ…
Да, всё так! Но краткие прилагательные (покуда в них жив ещё дух прилагательности), в отличие от существительных, изменялись не только по числам и падежам, но и родам, а стало быть, краткое прилагательное могло выступать в форме «варяга» и значить грамматический жен. р. ед. ч. в и. п. «В древнерусском языке было три категории кратких прилагательных – качественные, относительные и притяжательные; все они изменялись по родам и числам и склонялись как существительные муж. и ср. р. с древней основой на ŏ твёрдой и мягкой разновидностей и как существительные жен. р. с древней основой на ā…»50.