Устроившись, Сысой с Василием стали гонять большую байдару от причала к «Юноне», выгружали привезенные продукты в пакгауз крепости. Вся команда и командир были пьяны. На корабле промышленные несколько раз столкнулись с Резановым. Ревизор был явно болен: глядел устало, приволакивал ноги, то и дело утирал лоб шелковым платком. Очередным рейсом вместе с мешками и корзинами его стали переправлять на сушу. Сидя в середине байдары Резанов раз и другой, внимательно оглядел двух дородных бородатых контрактников, выгребавших к берегу, картаво спросил:
– А что, мужички, не желаете ли проявить себя героями, верой и правдой послужить Отечеству?
Василий недоверчиво хмыкнул в бороду и отвернулся, Сысой, бросил на ревизора недоверчивый настороженный взгляд. После десяти лет служб тоболяки хорошо понимали, к чему заводят такие разговоры начальствующие люди. Не прерывая гребли, спросил с усмешкой:
– Где и за какое жалованье?
Резанов брезгливо надул бритые губы.
– Я вам про службу, а вы про деньги?!
– Сам-то почем служишь Отечеству? – резко обернувшись, спросил Василий. – Наверное, не за поденный рубль в день?!
Резанов вздохнул, прекращая случайный неудавшийся разговор, и отвернулся. Промышленные подгребли к причалу, где их ждали работные, стали выгружать мешки и корзины. Был отлив, надо было поднимать груз в рост. Байдара резко колыхалась с борта на борт, угрожая черпнуть воду. Ревизор в шинели и шляпе, вцепившись в борта и качаясь вместе с лодкой, резко вскрикнул:
– Высадите меня!
Сысой с Васькой грубо, как корзину, подхватили его под руки и выкинули на причал. Камергер сверкнул глазами, отряхнулся, рассерженно затоптался на месте, но удержавшись от упреков в невежливости, поплелся в гору, к дому правителя.
– Мало служили директорам Компании? – проворчал Василий, глядя вслед удалявшемуся ревизору.
– Привыкли дурачить! – кашлянул Сысой. – Пусть офицеры ему служат.
– Кого там?! – с кряхтением забросил мешок на причал Василий. – Они и его ни в грош не ставят, хоть он в генеральском чине.
– Я вчера спрашивал Бырыму, – отряхнулся Сысой, забросив на причал последнюю корзину, – отчего терпишь поносные речи Хвостова? Ты же полковник? А он мне: «Так я в статском чине, а они морские офицеры». И кто говорит? Бырыма, который держит в страхе все здешние народы. Не понимаю с тех пор, как стал благородным!
– Им нас тоже не понять! – буркнул в усы Василий и сел за весло. – Директорам, конторщикам, акционерам – прибыли, а нам служба Отечеству! Ишь, чего удумали?! – со злой насмешкой скрипнул зубами.
– Акционерам не особливо! – поправил его Сысой. – Прошка говорил, пьяный Бырыма жаловался, будто акции Компании вдвое дороже, чем стоят на самом деле, пять тысяч не распроданы. Директора дают медали тем, кто возьмет несколько акций, а у Компании долгов полтора миллиона. Вот те и шелиховская монополия.
После дневных работ по разгрузке «Юноны» Сысой с Василием вернулись в казарму. Туда же после дневного караула пришел Прохор. Три дружка развесили сырую одежду возле печки, с одеялами на плечах уединились в углу. Прошка оглянулся по сторонам, понизив голос, тихо заговорил:
– «Юноне» надо пополнить экипаж природными русскими матросами. Резанов собирается воевать Японию. Бырыма за лысину хватается – боится оголить Ситху.
– Так вот какие разговоры заводил с нами ревизор, – язвительно хохотнул Сысой. – Не выйдет! Мы подрядились промышлять на островах и матерой Аляксе. Япония нам не нужна.
– Всё так! – со вздохом продолжил Прохор. – Только на Ситхе опять быть голоду. Хорошо если бостонской муки, купленной у Вульфа, да вашей юколы хватит на месяц. Резанов, прежде чем плыть в Японию, собирается сходить за хлебом в Калифорнию.
Василий с Сысоем уставились на дружка с кислыми и опечаленными лицами.
– Вот так обманулись?! Бес попутал!
Прохор их понял и продолжил, рассуждая:
– В Калифорнию на «Юнону» берут прежних матросов, десяток больных промышленных, четверых американцев, прусака и партовщиков-кадьяков для промысла. Взяли бы и нас, если бы Бырыма отпустил. Да только идти придется с Хвостовым и Давыдовым. Они пьют, дерутся, американцы их не празднуют. Не знаю как вы, я с ними не пойду хоть бы и в Калифорнию.
– Отчего бы не сходить, если втроем? – неуверенно возразил Сысой. – Будто боишься пьяных петухов?
– Оттого и не пойду, что не боюсь! Бостонцев защитит их правительство, офицеров – Морское ведомство, а нас свезут на каторгу, если набьем им морды. Да и не пустит Бырыма троих разом.