В Швейцарии Виктор Коробов осел в одном из пригородов Цюриха. Устроившись в шикарной вилле, возведенной в стиле раннего Ренессанса, и заявив Ольге, что той надо думать о карьере, а не о пеленках, затребовал к себе полуторагодовалую внучку.
Время после путча ГКЧП было бурное, шальное.
Бушевали на улицах и площадях митинговые страсти, взлетали и падали кумиры ошалевших от свободы толп, в воздухе носился призрак гражданской войны.
Хотелось везде успеть, быть в эпицентре событий, а дочь сковывала свободу действий Ольги. И она с легкостью согласилась отдать Нику отцу, несмотря на слезы и протесты своей матери.
Коробов поместил внучку в один из самых престижных пансионов и далее мало интересовался воспитанием ребенка. На просьбы Ольги и ее матери прислать Нику на каникулы в Москву он неизменно отвечал отказом и не разрешал Ольге часто навещать дочь в Швейцарии. Отдавая Нику отцу, Ольга знала, что тот ничего не делает без пользы для себя, но смысл его поступка дошел до нее много позже – с помощью Ники в сделках с оружием держать строптивую дочь на коротком поводке.
Отношения между папашей Коробовым и его дочерью никогда не отличались особой теплотой, но черная кошка между ними пробежала, когда отец развелся с оставшейся в Москве без средств к существованию женой, матерью Ольги, и скоропалительно женился в Цюрихе на молоденькой секретарше, происходящей родом из разорившейся вдрызг германской ветви остзейских баронов Унгерн фон Штернберг. На пятьдесят пятом году его жизни пухленькая немочка-баронесса одарила его наследником, нареченным Карлом в честь какого-то ее воинственного далекого предка.
"Интересно, в какую веру окрестишь, папашка, своего долгожданного наследника? – размышляла Ольга. – В лютеранскую, как у твоей немочки, или в нашу – православную?.. Впрочем, твоя вера, милый папочка, – доллары, фунты, марки… Ни богу свечка, ни черту кочерга", – зло усмехнулась она.
На крестины пятилетнего потомка косопузых рязанских мужиков-лапотников и надменных прусских баронов папаша Коробов пригласил из России еще десятка два "новых русских", повязанных с ним узами более крепкими, чем толстые корабельные канаты.
И не в тайном масонстве тут было дело.
Ольга отлично знала, что холеные господа, развалившиеся в креслах салона первого класса, именно ее отцу обязаны их нынешними финансово-промышленными пирамидами, группами, компаниями и концернами. Их сумасшедшими счетами в банках Европы и Америки. Их безвкусными, роскошно обставленными виллами и дворцами, разбросанными по нищим подмосковным весям.
Сидя безвылазно в Швейцарии и лишь время от времени покидая ее для чтения лекций по современной истории в университетах Старого и Нового Света, папаша Коробов и иже с ним именно через этих "новых русских" тайно и умело влияли на новейшую историю не такой уж далекой исторической родины.
Если кто-то из его клевретов проявлял строптивость и забывал, кому он обязан всем, чем владеет, то тогда… Тогда уставшие от криминального беспредела, царящего в стране, следователи по особо важным делам Генеральной прокуратуры России с тоской в глазах констатировали, что очередное громкое убийство, по-видимому, заказное, оно связано с коммерческой деятельностью потерпевшего и выполнено на высочайшем профессиональном уровне…
Промелькнуло внизу затянутое легким золотистым туманом Цюрихское озеро, остались позади прильнувшие к подножию Цюрихберга кварталы богатых особняков, и "Боинг" мягко коснулся бетонной полосы аэропорта.
Прилетевших встречал седовласый мужчина спортивного телосложения с фарфоровой "американской" улыбкой на скуластом славянском лице – сам папаша Коробов. Закончив объятия с "новыми русскими", он обворожительно улыбнулся стоящим в стороне дочери и Кострову, показал им на автомобиль.
– Нашим друзьям приготовлены апартаменты в лучшем отеле Цюриха. Пусть они почувствуют Рай на Озере. Именно так называется отель, в котором они будут жить – "Эдем о Лак" ("Edem au lac"), – сказал он. – Но любимую дочь и друга я забираю к себе.
Фрау Эльза фон Унгерн-Коробофф и Карл Коробофф будут рады поупражняться в русском языке.
– Прошу прощения, папа, но я бы хотела поупражняться в русском языке со своей дочерью, – решительно заявила Ольга. – Думаю, для нас с Никой найдется хоть маленький кусочек рая в этом отеле?
Нахмурив лоб и поразмышляв несколько секунд, папаша Коробов опять обворожительно улыбнулся:
– О'кей! Я предвидел такое… Апартаменты в "Эдем о Лак" ждут вас. Машина за Вероникой уже ушла. Надеюсь, хозяин пансиона разрешит ей завтра присутствовать на церемонии крещения ее.., ее… Ее, о, черт!..
– Ее дальнего родственника, – так же обворожительно улыбнувшись, подсказала Ольга.
Папаша Коробов, крутанув желваки по загорелым скулам, молча показал Кострову на сиденье роскошного "Мерседеса".