„Как видите, до сих пор дело, действительно, не представляет как будто особого интереса, и я не стал бы утруждать внимание Петра Аркадьевича, но иначе обстоит с его разветвлениями.
„Вероятно, действуя на основании каких-нибудь предписаний из СПБ., бывший в то время чиновник особых поручений при министре вн. дел, командированный в Париж, И. Ф. Мануйлов, как явствует из показаний Наделя, его бывшего агента, приказал ему добиться возвращения в Россию Коковашина. С этой целью Надель познакомил Мануйлова с некиим Витоли (в настоящее время скрывшимся). Витоли обязался исполнить желание последнего, познакомился с этой целью с Коковашиным, под видом желания вступить" в их компанию, снабдил' его деньгами для поездки в СПБ., а тем временем „экспроприировал" некоторые из имеющихся у Коковашина документов, не зная, что стоящие за спиною последнего дельцы (Коковашин производит впечатление человека слабоумного и лица подставного) успели снять фотографии с большинства из них. По наущению их же, Коковашин подал во французский суд, обвиняя Наделя, Витоли в краже, и, как увидите, это обвинение может иметь некоторые шансы быть доказанным на основании свидетельских показаний. В настоящее время дело у судебного следователя Ветра, но задержано, вследствие завала в работе по делу Рошета. Помощник его, г. Вертело, говорит, что дело в высшей степени скабрезно и что, поводимому, причастие агентов нашей полиции в Париже не подлежит сомнению.
„Опасность заключается в том, что при переходе дела в руки прокурора оно сделается достоянием печати и, по всей вероятности, за нее ухватятся социалисты для запроса правительству о деятельности в Париже нашей полиции. Замять его трудно, так как происшествие случилось во Франции и с французскими подданными (Витоли и Надель). Почему в него вмешалась наша полиция, на обязанности коей лежит, насколько мне известно, наблюдение над политическими, судить не берусь, но, повторяю, не считаю возможным не довести всего вышеизложенного до сведения Петра Аркадьевича, дабы дело это не было для нас неожиданным сюрпризом. Кроме того, так как я предвижу прессовый скандал, то на моей обязанности предупредить о нем. Выписки из дела и свидетельские показания прилагаю в копии".
В цитированном уже нами памфлете находим еще и другие свидетельства ловкости рук Мануйлова, которой он подкупил Плеве. Достоверность сообщения остается на ответственности автора памфлета. Во время борьбы за власть Плеве и Витте Мануйлову было поручено раздобыть документы, уличающие Витте в неблагонадежности.
„Кн. Мещерский, игравший тогда крупную роль в высших сферах, ввел Мануйлова к Витте. Здесь он каким-то путем выяснил, что нужные документы хранятся у одного из бывших секретарей Витте. Поместившись в номере гостиницы „Бель-Вю“, смежном с номером, занятым этим секретарем Мануйлов, при помощи подобранных ключей, проникает В' номер последнего, вскрывает его письменный стол и снимает нужную копию с бумаг. Все это было сделано ловко, бесшумно, и результатом этого явилось увольнение Витте от должности министра финансов.
„На организацию кражи документов у Витте Мануйлову была отпущена Плеве крупная сумма денег, но Мануйлов еще ухитрился просить на „непредвиденные расходы", что приводило Плеве в бешенство. Во время этой „истории" был, между прочим, характерный случай, когда на одном из докладов Мануйлова Плеве поставил резолюцию: „Этот болван ворует не то, что нужно".
V
К середине 1905 года деятельность Мануйлова достигла кульминационной точки. В это время ему из средств департамента полиции отпускалась круглая сумма, составлявшая в год не много и не мало, а всего 9.000 рублей и 105.000 франков или, по курсу, около 50.000 рублей. По официальной справке, чиновнику особых поручений отпускалось ежемесячно: 1) личное содержание—250 руб., 2) на агентурные расходы 500 руб., 3) на содержание сотрудников: Белэна—200 фр., Домбровского— 500 фр. и Z—1.500 фр., 4) на военно-разведочную агентуру: в Вене — жалованье сотруднику 1.500 фр. и двум агентам — 1.000 фр.; в Стокгольме: сотруднику— 600 фр. и двум агентам 700 фр.; В Антверпене: сотруднику -500 фр., одному агенту 350 фр и на телеграфные расходы по 300 фр., на каждый пункт, всего 900 фр.; в Лондоне— 500 фр. Кроме того, ему возмещались, по особым докладам, телеграфные и другие экстренные расходы в размере по 500 франков. Но этой суммой (9.000 руб. и 105.000 фр. в год) еще не ограничивались получения Мануйлова с русского правительства. С 22 апр. 1905 года было приказано выдавать ему из секретных сумм департамента полиции по 4.200 рублей в год виде добавочного содержания. Кроме того, он получал еще на прессу: в 1905 году ему было выдано на сей предмет 2.200 рублей из департамента полиции и 16.000 франков из департамента общих дел. Но и это еще не все. Мануйлов вошел в сношения еще и с главным артиллерийским управлением, которому он взялся доставлять специальные документы, т.-е. чертежи орудий и т. п. В течение года им было получено на этот предмет 16.500 марок и 40.000 франков. Наконец, добрую часть получил Мануйлов и из крупной суммы, ассигнованной на охрану Балтийского флота. Когда департаменту полиции, по встретившейся надобности, пришлось проверить количество и сумму переводов на счет Мануйлова, то оказалось, что только за время с 19 октября 1904 по 14 июля 1905 г., т.-е. за 9 месяцев, ему было переведено через лионский кредит 52.628 руб. 1 коп. К этим суммам надо прибавить экстренные получки за выполнение поручений чрезвычайных и доходы от частных негоций.