2) Тетрадь в желтом папковом переплете, представляющая собой рукописный подлинник всех документов за 1904 год, находящихся в вышеупомянутой обложке с заголовком: „Всепопданнейший доклад". В этой же тетради оказались: копии шифрованных телеграмм от 22 и 26 июля 1904 года и копии телеграммы от 22 июля в Токио за подписью Мотоно; два листа доклада по делу Кокова-шина и восемь отдельных документов, относящихся ко времени служебной деятельности Мануйлова за границей.
3) Подлинное письмо г Пешкова от 27 января 1907 года на бланке — „Чиновник особых поручений V кл. при департаменте полиции" — с просьбой представить директору департамента доклад об Огюсте Дорэ, был ли он, Дорэ, посвящен в дела заграничной агентуры и имеются ли у него данные для серьезных разоблачений по наблюдению за японской миссией, и черновик ответа по сему поводу Мануйлова от 31 января 1907 года, а также ответ от 6-го июля 1907 года об итальянском подданном Инверници.
4) Черновик доклада г. Мануйлова от 29 ноября 1907 года о бывшем служащем заграничной агентуры Раковском, Леониде.
5) Черновик докладной записки Якова Осиповича Маш от 5-го июля 1907 года на имя директора департамента полиции о „положении учреждений политического розыска и высшей власти на Кавказе".
6) Синяя обложка с надписью: „Разведочная агентура", в которой оказались: черновик, без подписи, подробного доклада от 20 июня (3 июля) 1905 года № 263 — Париж — „Об организации разведочной агентуры за границей", с указанием фамилий или псевдонимов некоторых из агентов, и 7 документов, относящихся к деятельности заграничной агентуры.
7) Такая же обложка с надписью: „Архив", в которой оказались деловые бумаги, брошюры и письма в порядке, указанном на обложке: „К изданию: „Правда о кадетах", „Медников", „Лопухин", „Скандраков", „Зубатов", „Г. Талон “ и „Чарыков".
8) Восемь докладов за 1900 г., повидимому, все от и. д. агента по духовным делам в Риме — о настроении польских и католических кругов к политике России.
9) Рукопись в виде записки „Об” учреждении полуофициозного, субсидируемого правительством „Русского бюро корреспонденций" за границей".
10) Несброшюрованная тетрадь, представляющая собой рукопись о положении Индии, озаглавленная: „Очерк административной организации Индии".
11) Десять листов с фотографическими снимками писем — Акаши за 1905 год.
Об изложенном докладываю вашему превосходительству “.
Обыск у Мануйлова произвел величайший эффект. Полетели специальные телеграммы во все крупные органы Западной Европы: Times, Tag, Vossische Zeitung, Kreuzzeitung, Temps, и t. д. За границей появились большие статьи под сенсационными заголовками: „Un nouveau scandale dans la police russe", „Uno scandalo poliziesco russo" и т. п. О впечатлениях, которые обыск произвел на русское общество и на самого Мануйлова, агент Леонид Ра-ковский настрочил следующее любопытное донесение.
С.-Петербург, 21 января 1910 г.
„Много толков в обществе вызвал обыск, произведенный в ночь на 17-е января у бывшего чиновника, особых поручений при департаменте полиции Ивана Федоровича Манасевича-Мануйлова. Носятся слухи, что обыск произведен в связи с взрывом на Астраханской улице. По другой версии, Мануйлов, якобы являлся информатором В. Бурцева и у него обнаружена переписка с последним.
„Сам Мануйлов усиленно будирует в обществе, стараясь придать обыску характер сенсационности, для чего распускает слух сб „усиленном наряде чинов полиции и жандармерии" (несколько десятков человек), назначенном при производстве у него обыска; об оцеплении чуть ли не всего квартала, где помещается его квартира, и т. п.; при этом он всячески старается выставить себя „жертвой политического произвола".
„В интимной беседе с одним из своих приятелей Мануйлов рассказывал следующее. За несколько дней до обыска к нему явился некий Филатов, рекомендовавший себя в качестве корреспондента нью-иоркских газет, и обратился с просьбой снабдить его материалом по поводу появившейся в местных газетах заметки о провокационной деятельности профессора Р. — профессора Рейснера — по словам Филатова. По мнению Филатова, Мануйлов, в бытность свою на службе в департаменте полиции, имел, возможность кое-что знать о деятельности Рейснера. После заявления Мануйлова об абсолютном неведении о деле Рейснера, Филатов сообщил ему, что он намерен обратиться за материалом по этому делу к Е. П. Медникову, московский адрес которого у него уже имеется. Уходя, Филатов обещал поделиться с Мануйловым интересным материалом по поводу предстоящего громкого процесса Чайковского и Бреш-ко-Брешковской, причем снабдил его своим адресом, оказавшимся по проверке фиктивным. С аналогичными просьбами обращался названный Филатов к Аркадию Вениа-миновичу__Руманову, главному корреспонденту газ. „Русское Слово", за несколько дней до ареста последнего, и Мануйлов из этого выводит заключение, что Филатов является агентом охранного отделения. Ни чего предосудительного, по его словам, не обнаружено; взяты лишь старые письма С. Зубатова, Е. Медникова и др.