В начале войны „Новое Время" пыталось неоднократно выступать против все более определявшегося влияния Распутина и одним из первых и весьма зубастых застрельщиков в этом отношении был Манасевич — Мануйлов, работавший в этом направлении, конечно, не из личных чувств и настроений и даже, может быть, и не из одного только гонорара, а главным образом потому, что такова была позиция ген. Е. В. Богдановича и его кружка, опираясь на который Мануйлов думал в это время выплыть в открытое море. Однако, по мере развития событий, стало определяться, что шансы игры на салон Богдановича ничтожны. Этот ктитор Исакиевского собора, член совета мин. вн. дел, квасной патриот и большой любитель казенных субсидий на издававшуюся им ура-патриотическую литературу, был все же слишком брезгливым человеком, чтобы открыто участвовать в той игре, которая разворачивалась в это время в сферах, и из рассадника государственных младенцев салон его понемногу превращался в тихое монрепо фрондирующих (конечно, только — шопотком, а больше в помыслах и „мемуарах") сановников.
Слишком долго иметь такого партнера было, конечно, не по Мануйлову, а тут перемене фронта помогло и внезапное распоряжение Н. А. Маклакова прекратить всякие выступления Мануйлова в прессе против Распутина.
И вот — в ближайшие же дни после этого Мануйлов становится persona grata у Распутина. Конечно, должен был помочь этому и покладистый характер нашего Рокамболя, не преминувшего выдать при этом Распутину кое-что из известных ему антираспу-тинских интриг и комбинаций, да и сам Распутин был далеко не дурак и не всегда только мстил своим врагам: когда нужно было, он умел их приваживать, а такой человек, как Мануйлов, конечно, давно ему был нужен.
Итак, Мануйлов — persona grata у Распутина, Распутин — у Вырубовой, а Белецкий, один из активнейших к тому времени распу-тинцев, назначенный на должность товарища министра, помимо доброй воли А. Н. Хвостова, самой императрицей со специальной целью охранять „нашего Григория Ефимовича", — этот самый Белецкий, по обыкновению, запутывавшийся в своих собственных сетях, понемногу начинает терять доверие „старца не уловившего всей глубины сложных комбинаций матерого провокатора, с особым усердием расстилавшегося в это время перед А. Н. Хвостовым, чтобы или выехать на его спине или первым лягнуть его, если положение министра пошатнется.
Как же не нужен был в это время Белецкому надежный „язык* у Распутина, который уже несколько раз обводил вокруг пальца и оставлял в дураках хитроумного хохла!
А тут еще подоспело назначение Питирима петроградским митрополитом. Вместе с Пи-тиримом появился его секретарь Осипенко.
При помощи Мануйлова и по уполномочию Питирима, Осипенко для связи стал своим человеком у Распутина, а через Осипенко и по уполномочию Распутина Мануйлов сделался столь же своим в митрополичьих покоях, а помимо всего, Мануйлов, кроме деловых интересов, оказался связанным с Осипенко и общностью основных, природных вкусов и настроений: секретарь в митрополичьей опочивальне был, кажется, тем же, чем был Мануйлов в альковах Мосолова и кн. Мещерского.
Попробовал было Белецкий отделаться „надешовку" и заагентурить земляка, но хитрый Осипенко 300 руб. взял, но на дальнейшее не польстился и рта не раскрыл.
И „информатором" стал Манасевич-Ма-нуйлов.
IX
Был Манасевич-Мануйлов, как мы уже указывали, информатором Белецкого, в крупной правительственной игре пытавшегося разыграть свою собственную партию.
Но как и в каких пределах служил он своему хозяину?
Думаем, что на этот вопрос нам придется ответить весьма и весьма ограничительно. За все время его „службы" каких-либо значительных услуг, оказанных им Белецкому, мы не видим, а патрону последнего А. Н. Хвостову, протолкнув которого в председатели совета министров (а в случае неудачи этого предприятия попросту столкнув его) С. П. Белецкий подготовлял себе министерский портфель — Манасевич-Мануйлов определенно вредил, и можно с полной уверенностью сказать, что, будучи ближайшим к Распутину и Питириму человеком, пошел он в „услужение" к Белецкому, конечно, не из-за жалкой тысячи рублей в месяц.
Говоря о службе Белецкому, можно вспомнить только одну услугу, оказанную Мануйловым своему патрону. Да и эта услуга носила несколько иронический характер, это — заблаговременное осведомление Белецкого о том, что хотя уход Горемыкина и решон, но все же не прошли ни кандидатура А. Н. Хвостова, ни кандидатура И. Г. Щегловитова, которого, по секрету от Хвостова, С. Белецкий свел в это в: емя с тою же целью с Распутиным, очевидно, рассчитывая, в случае проигрыша на первом, отыграться на втором. Это была единственная „услуга", давшая возможность Белецкому своевременно переменить фронт и сразу перейти в наступление против А. Н. Хвостова и пустить в ход те тайные нити и пружины, в роде Комиссаровых, Снарских, Ржевских, Петцов и т. д., что были им на всякий случай приуготовлены давно.