В общем с показанием ген. Батюшина совпали показания и членов его комиссии прап. Логвинскаго и полк. Резанова.
Логвинский, впрочем, внес в дело следующую деталь: Мануйлов, рассказывая свидетелю о 25 т. р., как о полученных на агитацию, уверял его, что хотел эти деньги вместе со статьей о Татищеве представить Штюрмеру с докладом, который должен был окончательно выявить физиономию семьи Хвостовых.
Что же касается полк. Резанова, то он подтвердил на суде свои близкие отношения с Мануйловым, его многолетним сотоварищем по работе в „Нов. Времени", причем отношения эти были закреплены, кроме того, еще и рядом чрезвычайно крупных и ценных услуг, кои оказал свидетелю Мануйлов специально по контр-разведке; так, напр., он изобличил в сношениях с германцами одно крупное страховое общество, а когда посторонние влияния стали вырывать из рук свидетеля и тушить это дело, то довести его до конца удалось тоже только благодаря помощи Манасевича-Мануйлова, который познакомил Резанова со Штюрмером.
Полк Резанов подтверждает, что Мануйлов присутствовал на обыске у Рубинштейна отнюдь не как лицо прикосновенное к комиссии, а по официальному поручению Штюрмера, который чрезвычайно интересовался, не сбежит ли Рубинштейн в самый последний момент заграницу.
О знакомстве Мануйлова с Рубинштейном свидетель знал, но ни одной минуты не предполагал возможности осведомления его Мануйловым о ходе дела, да и надобности, впрочем, в подобных предположениях не было, ибо свидетель с полной точностью установил, кто именно из штюрмеровского антуража осведомлял Рубинштейна о всех предполагавшихся по его делу шагах и мероприятиях.
Делал это член совета министра внутр. дел и старый друг Штюрмера — И. Я. Гур-лянд, и делал столь усердно, что когда свидетель явился на обыск к Рубинштейну, то последний встретил его весьма иронически:
— А я вас давно уже жду. Еще полтора месяца назад знал я о грядущей встрече и с тех пор слежу за вами. И удивительно здесь не то, — добавил Рубинштейн, — что я знаю о вашей слежке за мной, а то, что вы не знаете о моей слежке за вами…
Все дело Мануйлова свидетель готов считать результатом Есе той же вражчы, существовавшей между Штюрмером и Мануйловым, с одной стороны, и Хвостовым и Климовичем — с другой. Так, — напр., не кто другой, как ген. Климович, по уверению свидетеля, распространял и слухи о покровительстве Штюрмера Рубинштейну, заставившие премьер-министра (между прочим, это показал и Логвинский), так сказать, через Мануйлова форсировать дело последнего.
Что же касается газетной агитации за кандидатуру Татищева, то о переговорах И. Ф. Мануйлов говорил свидетелю в редакции „Нов. Времени" еще до возникновения дела, что вот, мол, гр. Татищев собрался в министры и просит его, Мануйлова, посодействовать этому. А. С. Резанов расхохотался, рассмеялся и подошедший к ним М. А. Суворин, заметивший:
— Ну, и веселенькое дело!
Между прочим, в связи с этими показаниями, оглашается текущий счет Манасевича-Мануйлова в Русско-Французском банке (принадлежавшем, как известно, главным образом Д. Л. Рубинштейну). Из этого счета явствует, что неоднократно на него вносились самим
Рубинштейном различные суммы: 200, 300; 500, 700 руб…
Председатель спрашивает Мануйлова, что значат эти взносы, и подсудимый объясняет, что, мол, Рубинштейн играл за него на бирже и доходы от этой игры и вносил на его текущий счет.
— А когда вы являлись к Батюшину осведомлять его о деле Рубинштейна, вы не сочли нужным осведомить его о ваших особых отношениях с тем же Рубинштейном и о получении с него денег? — спрашивает председатель.
— Но ведь, если бы я проиграл на бирже, свой проигрыш я возместил бы Рубинштейну, — о чем же было говорить!
— Я не об этом, — замечает председатель, — ответьте просто: вы сказали Батюшину; что Рубинштейн — ваш банкир?
— Нет, об этом я ему не говорил!
Однако, из дальнейшего выяснилось, что Мануйлов об этом своем текущем счете в Русско-Французском банке на предварительном следствии дал другие объяснения — и подсудимый поторопился „поправиться": деньги он получал от Рубинштейна не только в порядке биржевой игры, но и в виде доплаты к гонорару по сотрудничеству Мануйлова в „Новом" и „Вечернем Времени", так как, сделавшись во время войны одним из собственников газеты „Новое Времт", Рубинштейн увеличил гонорар некоторых особенно денных сотрудников из своих личных средств.
Допрошенный по этому поводу: А. С. Резанов, в качестве сотрудника „Нов. Времени", однако вынужден был признать, что о таком явлении ему ничего не было известно.