Выбрать главу
Зазнобила атамана, Отучила ото сна Раскрасавица Алена, Чужемужняя жена.
Муж сидит в ряду гостином Да алтынам счет ведет, А жена одна скучает, Тонко кружево плетет.
Стенька ходит, речь заводит, Не скупится на слова; У Алены сердце бьется, Не плетутся кружева.
«Полюбилась мне ты сразу, Раскрасавица моя! Либо лаской, либо силой, А тебя добуду я!
Не удержат ретивого Ни запоры, ни замки… Люб тебе я аль не люб? Говори мне напрямки!»
На груди ее высокой Так и ходят ходенем Перекатный крупный жемчуг С золотистым янтарем.
Что ей молвить?.. Совесть заэрит Слушать льстивые слова, Страхом за сердце хватает, Как в тумане голова…
«Уходи скорей отсюда! — Шепчет молодцу она. — Неравно старик вернется… Чай, я — мужняя жена…
Нешто можно?» — «Эх, голубка, Чем пугать меня нашла!.. Мне своей башки не жалко, А его — куда ни шла!
Коль от дома прочь гоняешь, Забеги через зады В переулок, где разбиты Виноградные сады…
Выйдешь, что ли?» — «Неуемный! Говорю тебе — уйди! Не гляди так смело в очи, В грех великий не вводи!..»
— «Ну, коль этак, — молвит Стенька, — Так, на чью-нибудь беду, Я, непрошеный, сегодня Ночью сам к тебе приду!»
Отошел, остановился, Глянул раз, пообождал, Шапку на ухе поправил, Поклонился и пропал…
Плохо спится молодице; Полночь близко… Чу!.. Сквозь сон Половица заскрипела… Неужели ж это он?
Не успела «ах» промолвить, Кто-то за руки берет; Горячо в уста целует, К ретивому крепко жмет…
«Что ты делаешь, разбойник? Ну, проснется, закричит!..» — «Закричит, так жив не будет… Пусть-ка лучше помолчит.
Не ошиблась ты словечком, — Что вводить тебя в обман: Не купец — казак я вольный, Стенька Разин — атаман!
Город Астрахань проведать Завернул я по пути, Чтоб с тобой, моя голубка, Только ночку провести!
Ловко Стеньку ты поймала! Так держи его, смотри, Белых рук не разнимая, Вплоть до утренней зари!..»
1882

514. Песня («Из-за острова на стрежень…»)[520]

Из-за острова на стрежень, На простор речной волны Выбегают расписные, Острогрудые челны.
На переднем Стенька Разин, Обнявшись с своей княжной, Свадьбу новую справляет, И веселый, и хмельной.
А княжна, склонивши очи, Ни жива и ни мертва, Робко слушает хмельные, Неразумные слова.
«Ничего не пожалею! Буйну голову отдам!» — Раздается по окрестным Берегам и островам.
«Ишь ты, братцы, атаман-то Нас на бабу променял! Ночку с нею повозился — Сам наутро бабой стал…»
Ошалел… Насмешки, шепот Слышит пьяный атаман — Персиянки полоненной Крепче обнял полный стан.
Гневно кровью налилися Атамановы глаза, Брови черные нависли, Собирается гроза…
«Эх, кормилица родная, Волга матушка-река! Не видала ты подарков От донского казака!..
Чтобы не было зазорно Перед вольными людьми, Перед вольною рекою, — На, кормилица… возьми!»
Мощным взмахом поднимает Полоненную княжну И, не глядя, прочь кидает В набежавшую волну…
«Что затихли, удалые?.. Эй ты, Фролка, черт, пляши!.. Грянь, ребята, хоровую За помин ее души!..»
вернуться

520

В основе стихотворения — предание, изложенное Н. И. Костомаровым («Бунт Стеньки Разина»). Инсценировалось с музыкой солдатами Ярославля (1905), частично вошло в народную драму «Лодка». При пении изменено.