МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ
Р У С С К О Й Л И Т Е Р А Т У Р Ы XIX-го ВЕКА. I
РУССКИЙ
РОМАНТИЗМ
СБОРНИК СТАТЕЙ
под редакцией
А. И. БЕЛЕЦКОГО
≪ А С A D Е M I А ≫
ЛЕНИНГРАД
ПРЕДИСЛОВИЕ
В предлагаемом сборнике читатель найдет несколько
статей, объединенных темой о романтизме в русской лите-
ратуре первой половины XIX-го века. Научное обследование
этого явления у нас начато лет двадцать с небольшим
назад в трудах А. H. Веселовского, /7. Н. Сакулинаt H. К.
Козьмина, / / . / / . Замотина и др. — и, конечно, еи￡е далеко
от каких либо прочных и окончательных выводов. Наука
истории русской литературы XIX-го века вообще еще очень
молода, несмотря на существование большой критической
литературы об отдельных писателях, несмотря на налич-
ность изрядного числа пособий для школы и самообразо-
вания, носящих неоправданное содержанием название
„историй" этой литературы. Поэтому участники сборника
полагают, что и их попытка разобраться в ряде общих
и частных вопросов, связанных с фактами русской лите-
ратуры 30 — 50-х гг. XIX-го века будет небесполезной.
Участников сборника объединили не только общие
историко-литературные интересы, но и общее место ра-
боты. Им являлся в 1917 и следующих годах семинарий по
истории русской литературы XIX-го века, работавший при
Харьковских Высших Женских Курсах под руководством
нижеподписавшегося, — ас 1922-го — историко-литературная
секция харьковской научно - исследовательской кафедры
истории европейской культуры, в 1926 году преобразованная
в научно-исследовательскую кафедру литературоведения
сотрудниками которой и состоят ныне авторы сборника
К сожалению, из результатов работы семинария нам
удается вынести на суд компетентных читателей пока
лишь немногое.
Вступительная статья „Очередные вопросы изучения
русского романтизма" определяет в известной мере задачи
и направление, а также метод следующих за ней этюдов.
В них предлагаются — то опыты изучения отдельных
литературных жанров — с привлечением современной мас-
совой литературной продукции (<статьи 3. С. Ефимовой),
то обследование романтической стилистики в известных
ее моментах (статья М. Г. Давидович), то, наконец, />ас-
смотрение отзвуков романтизма 30-х годов в позднейшей
русской литературе (статья М. О. Габель).
Разумеется, авторы не считают, что ил≪ удалось
в этом небольшом круге статей охватить все „очередные
вопросы" изучения русского романтизма. //з того, что во-
просы социологического объяснения данных литературных
фактов в сборнике мало затронуты — отнюдь не следует,
что авторы статей не имеют их в общем плане своих
научных занятий. //о объяснению явлений необходимо
должно предшествовать их описание. А состояние ма-
терьяла русской литературы Х1Х-го века еще таково, что
в регистрации, классификации и описании фактов еще долго
будет ощущаться острая потребность.
А БЕЛЕЦКИЙ
Харьков, январь 1927 г.
А. И. БЕЛЕЦКИЙ
ОЧЕРЕДНЫЕ ВОПРОСЫ ИЗУЧЕНИЯ РУССКОГО
РОМАНТИЗМА
Сотни страниц в научных исследованиях, посвященных
вопросу о том, что такое романтизм, сотни ответов, данных
с самых различных точек зрения, до сих пор не положили
конца путанице, не развеяли тумана, внесенного этим терми-
ном в историю литературы, в частности русской. Объясняется
эта путаница отчасти тем, что кличкою „романтизм" называют
Явления разного порядка. Называют им идеалистическое
м и р о в о з з р е н и е , сменяющее „в разные эпохи жизни чело-
вечества развившиеся до крайности материализм, скептицизм,
холодную рассудочность или, наконец, то духовное безразли-
чие, которое не делает никаких усилий, чтобы подняться выше
конечных вещей окружающего его мира" (слова 3 а м о т и н а).
Это позволяет говорить не только о романтизме Шлегелей,
Новалиса, Шеллинга, но и о романтизме Вл. Соловьева, но
и о романтизме Петрарки, а если угодно, то и Еврипида и,
в конце концов, расширить значение термина до таких преде-
лов, что в них найдут себе место и Расин, и Диккенс, да и
вообще всякий, у кого можно установить идеализм мировоз-
зрения. Само собой разумеется, что „идеалистические порывы"
еще не позволяют говорить об „идеалистическом мировоззре-
нии", а, между тем, и эти порывы, н а с т р о е н и я точно
также определяются у нас словом романтизм вслед за знаме-
нитой в свое время тирадой Белинского, воспевавшего роман-
тизм, как „желание, стремление, порыв, чувство, вздох, стон,
жалобу на несовершившиеся надежды, которым не было имени,
грусть по утраченном блаженстве, которое бог знает в чем
состояло; мир, чуждый всякой действительности, населенный
тенями и призраками... унылое, медленно текущее настоящее,
которое оплакивает прошедшее и не видит перед собой буду-
щего... любовь, которая питается грустью, и которая без гру-
сти не имела бы, чем поддержать свое существование". От-
сюда легко было сделать вывод о романтизме, как о своего
рода болезни переходного возраста, свойственной и творчеству
отдельных поэтов, и целым литературам на определенной ста-
дии их развития. С этими двумя характеристиками романтизма
и орудовала, главным образом, наша, а отчасти и западно-
европейская критика: и не мудрено, что в число романтиков
у нас попали и Алексей Толстой, и Полонский, и Гоголь,
и Лермонтов, и Бакунин, и К. Леонтьев („философ реакцион-
ной романтики"), и Достоевский („представитель подлинно-
русского романтизма"), и даже Л. Н. Толстой (по суждениям
С е й л ь е р а и др.), и даже Островский („романтик быта"), не
говоря уже о Горьком, Л. Андрееве и символистах, которые
так и остались с укрепляющейся за ними кличкой „нео-роман-
тиков".
Лишь в сравнительно недавнее время обозначилась тен-
денция пользоваться словом романтизм для наименования опре-
деленного литературного стиля. В обиходе русской науки
о литературе термин „стиль" еще только прививается, не
вытеснив старого и более популярного термина „направление":
„направления" же в литературе принято было характеризовать
не столько на основании свойственных им художественных
приемов, сколько опять таки на основании „мировоззрения"
и „настроений". Разумеется, художественный стиль — сово-
купность этих приемов — обыкновенно связан с соответствен-
ными настроениями, определяется соответственным мировоз-
зрением: но обратный порядок не обязателен: идеалистическое
настроение может не требовать для своего выражения непре-
менно романтического стиля. Нужно же, наконец, признать,
что возможны многочисленные разновидности „идеалистиче-
ских мировоззрений" и еще более „настроений", и загонять их
в одну ограду „романтизма" неосновательно, если хочешь
разобраться в явлениях и распределить их по различию их
примет. Здесь то и возникает вопрос, до сих пор не решен-
ный: есть ли романтический стиль — явление, свойственное опре-
деленной эпохе, закрепляемое, хотя бы приблизительно, опре-