Танго цветов
2. (А). В салоне много вина,
Там пьют бокалы до дна
И, разгоняя печаль,
Звенит разбитый рояль.
Дочь капитана Джалиль,
Вся извиваясь, как змея,
С матросом Гарри без слов
Танцует танго цветов.
Однажды в этот салон
Заехал юный барон.
Увидев крошку Джалиль,
Он очарован был ей.
«Джалиль! Как ты хороша!
Джалиль! Люблю я тебя!
Ходить ты будешь в шелках,
Купаться в нежных духах».
Но Гарри очень ревнив,
Услышав тайно мотив,
К барону он подбежал,
Вонзил в барона кинжал.
С минуту салон весь молчал
Барон убитый лежал,
А через несколько дней
Скончалась крошка Джалиль.
В бреду шептала она:
«Барон! Любимый барон!
Ходить я буду в шелках,
Купаться в нежных духах
И средь пестрых ковров
Станцуем танго цветов».
2. (Б). В салоне много вина,
Там пьют бокалы до дна,
По залу бродит печаль,
В углу разбитый рояль.
Дочь капитана Джанель,
Вся извиваясь, как змей,
С матросом Гарри без слов
Танцует танго цветов.
А за соседним столом
Сидел красивый барон.
Увидев крошку Джанель,
Был очарован он ей.
«Ходить ты будешь в шелках,
Купаться в нежных духах,
И средь персидских ковров
Станцуем танго цветов».
Матрос был пьян и ревнив,
Услышав танго мотив,
Вонзил в барона кинжал,
Барон убитый лежал,
А через несколько дней
Скончалась крошка Джанель.
И все шептала в бреду:
«Барон, тебя я люблю.
Ходить я буду в рванье,
Купаться в грязной воде.
И средь коров и быков
Станцуем танго цветов».
И вот два гроба стоят,
Все истекая в крови.
И вот вам танго цветов,
И вот вам танго любви.
Мери
3. (А). Мери, черные ресницы,
О Мери, карие глаза!
О, Мери, Мери — знаменитая певица
В один прекрасный летний день
Она Артура полюбила
И в знак согласия любви
Она сирень ему дарила.
Пора уж Мери выступать,
Она Артура не видала,
Толпа устала Мери ждать,
Скорей бы Мери выступала.
Не жди, не жди — он не придет,
Он полюбил уже другую
И под венец ее ведет
И говорит «тебя люблю я».
С зеленой веткой на груди
Ой, Боже мой, как она пела!
Толпа с угрюмою слезой
На эту девушку смотрела.
Толпа кричала: «Мери! Бис!»
Толпа кричала: «Мери! Браво!»
А Мери то посмотрит вниз,
То отведет глаза направо.
Мери, шатаясь, к дивану подошла,
Она уж больше не могла,
Она ведь выпила отраву.
Артур пребледный прибежал
И встал пред нею на колени.
Он бледные губы целовал
И говорил: «Проснитесь, Мери!»
Но не проснется же она,
Как те глаза в пустыне.
Раздался выстрел — он упал.
С любимой девушкою рядом.
3. (Б). Вдали виднелся белый дом,
Вокруг него цвели аллеи,
И у открытого окна
Сидела маленькая Мери.
У Мери карие глаза,
У Мери черные ресницы,
У Мери русая коса,
И Мери — русская певица.
В один прекрасный вечерок
Она Артура полюбила.
И в честь признания в любви
Букет сирени подарила.
Не жди, он больше не придет,
Он полюбил уже другую,
Он под венец ее ведет
И говорит: «Люблю, целую».
Наутро город весь узнал
О том, что Мери отравилась.
Артур к певице побежал,
И совесть в нем как пробудилась.
Он быстро к Мери прибежал
И встал пред нею на колени,
Холодны губы целовал
И говорил: «Проснись, о Мери!»
Но не проснется никогда
И не окинет его взглядом.
Раздался выстрел из ружья —
Артур лежал с любимой рядом.
Вдали виднелся белый дом,
И птички весело порхали.
Но у раскрытого окна
Мы больше Мери не видали.
3 (В). Вдали виднелся серый дом, ша-лала-лула,
Вокруг него цвели аллеи.
А у открытого окна, ша-лала-лула,
Еще сидит певица Мэри.
У Мэри черные глаза, ша-лала-лула,
У Мэри длинные ресницы,
У Мэри черная коса, ша-лала-лула,
И Мэри славная певица.
В один из летних вечеров, ша-лала-лула,
Артура Мэри полюбила.
И в знак признания в любви, ша-лала-лула,
Букет сирени подарила.
Не жди его, он не придет, ша-лала-лула,
Он полюбил уже другую.
Он под венец ее ведет, ша-лала-лула,
И говорит: «Люблю, целую!»
А на другой день узнал народ, ша-лала-лула,
Что эта Мэри отравилась.
Узнал об этом и Артур, ша-лала-лула,
В Артуре совесть пробудилась.
Он сумасшедшим побежал, ша-лала-лула,
Упал пред Мэри на колени.
Холодны губы целовал, ша-лала-лула,
И говорил: «Простите, Мэри!»
Но не проснется никогда, ша-лала-лула,
И не окинет больше взглядом.
Раздался выстрел и другой, ша-лала-лула,
Артур упал перед любимой.
Японка
4. Там, где протекает Амазонка
И впадает в Тихий океан,
Выходила на берег японка
И тянула руки к морякам.
Белый домик, словно из фанеры,
В садике давно отвялых роз...
Как-то раз в английской канонерке
Как-то раз туда пришел матрос.
Он пришел туда не по закону,
Как и подобает морякам,
Заказал вина на две персоны
И повел глазами по углам.
А в углу прекрасная японка
Распевала что-то про любовь.
Вспомнилась родимая сторонка,
Заиграла в нем морская кровь.
А наутро что-то приключилось,
Канонерка поднимала флаг,
Почему-то плакала японка,
Почему-то весел был моряк.
Десять лет, как в сказке, пролетело,
У японки мальчик подрастал.
Щурил он лукавые глазенки
И японку «мамой» называл.
«Мама, расскажи, кем был мой папа?»
Держит он в руках измятый флаг.
И ему японка отвечает:
«Твой отец английский был моряк».
Не любите, девушки, матросов,
Не влюбляйтесь в их широкий клеш,
Черный клеш становится пеленкой,
А матроса в море не найдешь.