По выходе из Решта сделали привал. Разъезд не возвращался, и батальон двинулся дальше. Начинало уже темнеть.
В селении, где, по моему плану, батальон должен был повернуть на восток, находилась большая группа партизан Кучук-хана, от которых стало известно, что по этой же дороге на юго-восток прошла часть Тегеранского отряда с полковником Хабаровым и генералом Реза-ханом за 2–3 часа до нашего прихода.
План обхода фронта лесами был оставлен, и после хорошего отдыха было решено двигаться дальше ночью для соединения с отрядом.
С проводниками от партизан мы целую ночь усиленным маршем двигались вперед. По пути попадались селения, бесчисленное количество речек, ручейков без мостов… Дорога чаще шла лесом.
Встречавшиеся группы партизан информировали нас о движении Тегеранского отряда. В этом марше «казаки» персидской армии показали свою необыкновенную выносливость и… послушание.
Лишь к утру мы нагнали Тегеранский отряд, расположенный в одном из селений для ночлега.
После одного дня марша Тегеранский отряд догнал есаула Ходолицкого с его Тавризским отрядом, очутившимся там по неизвестным мне причинам и двигавшимся на селение Массула, находившееся в горах, под снежным перевалом того же названия.
Есаул Ходолицкий предполагал от Массулы до пересечения перевала повернуть на Тавриз. Хабаров решил вместе с Тавризским отрядом подняться на Массулу, но пересечь снежный перевал и восточным его склоном спуститься в тылу фронта.
Никакой связи с фронтом у нас тогда не было. На мое предложение (вторичное) приблизиться к фронту, как я предполагал сделать с батальоном, обойдя его лесными дорогами, полковник Хабаров ответил отказом.
От последнего селения на равнине в горы вела узкая тропа с выдолбленными копытами мулов в течение веков ямками. Только пользуясь ими, ставя ноги из одной в другую, мулы и кони, по одному, могли подняться в гору.
Подъем до Массулы был очень утомительным и занял целый день. Много коней и мулов сбили свои подковы, «казаки»-персы за день истрепали вконец свою немудреную обувь, состоявшую из туфель (чорохи) с парусиновым верхом и с подошвами из прессованного с клеем тряпья.
Селение Массула было особенным. Жилые помещения были высечены в скалах и этажами, так что потолок одной скалы служил полом другой. Жители его – полудикий народ – занимались разведением мулов и разбоями.
Для Кучук-хана Массула была как бы убежищем от преследований правительства шаха. В Массуле, уже с участием Ходолицкого и Реза-хана, вновь поднялся вопрос, что делать дальше Тегеранскому отряду.
Полковник Хабаров, видя снежные вершины, решил спуститься с гор, приблизиться к шоссе Решт – Тегеран и присоединиться к главным силам – тем способом, что предлагал я. Спуск с гор был еще более труден и занял также целый день.
Другой день ушел на приближение к фронту. В тылу и на флангах все было спокойно, и отряд повернул направо по хорошей проселочной дороге.
Все шло хорошо, но полковник Хабаров был хмур и плохо настроен. И нужно было, чтобы к вечеру этого дня при приближении к одному селению (я и Реза-хан ехали впереди вместе с полковником Хабаровым) черная кошка, именно черная, пересекла нашу дорогу!..
Полковник Хабаров немедленно приказал отряду идти обратно на Массулу, несмотря на наши с Реза-ханом уговоры и на мое предложение с конной группой заставой идти впереди отряда.
Мы не имели ни малейшего понятия, где установился фронт, но через жителей мы могли это выяснить и установить связь с ним, но полковник Хабаров приказал вновь идти на Массулу.
Еще с большими трудностями, чем в первый раз, только поздним вечером мы добрались до нее, так как и люди, и мулы, и кони были сильно переутомлены. Снежная линия вершин, к счастью, была не широка, и мы ее пересекли без особых трудностей, но для спуска с гор по их восточному, крутому склону дорог не было, склон был каменистый и с колючей травой и очень редко населен.
Большая половина «казаков» шла босыми. Первую ночь отряд остановился на ночлег в поле около одного ручья. Полковник Хабаров был очень хмур, со мной почти не разговаривал, но в то же время, боясь измены со стороны партизан Кучук-хана, меня просил (приказывал) на ночлег останавливаться вместе с ним и чтобы Завялов был бы непременно с нами…
Ниже гор поселения были более частыми, ночлеги более удобными, так же как и питание. Только на 16-й день отряд вышел на шоссейную дорогу главного управления, сзади установившегося фронта, около селения Мын-Жиль»[118].