Нередко деньги выдавались и за сдельную работу. Так, прачка Панкратова за стирку лазаретного белья получила единовременно 189 кран[136].
Несмотря на то, что по персидским меркам жалование русских было велико и большинство персов о нем просто мечтали, далеко не все были довольны своим положением. Так, в августе 1920 г. ежемесячная зарплата санитара дивизии составляла семь туманов (70 кран), и на нее он не мог прокормить свою семью из семи человек[137]. Вскоре после его жалобы она была увеличена до 11 туманов, но это не сильно изменило его положение.
Разложение казаков, проступки и наказания
Уже к концу Первой мировой войны среди чинов Персидской казачьей дивизии, в том числе и русских, стало заметно разложение, заметно ослаблявшее ее боеспособность. Нередким явлением тогда среди добровольцев-казаков стало дезертирство, особенно среди новобранцев. За это виновных сурово карали, даже если они одумывались и возвращались в часть. Например, в таких случаях сердазов разжаловали в рядовые казаки и держали под арестом семь суток[138].
Подобным образом наказывался за неявку на службу и младший командный состав. Например, за подобные преступления наибов также арестовывали на семь суток.
Кроме того, казаки неоднократно грабили местных жителей. Например, на станции Зенджан русские чины дивизии самовольно захватили два фургона, а в другом случае персидские казаки ограбили зажиточных граждан, закопав по шею в песок нескольких людей известного местного авторитета Морад-хана, и разгромили один дом[139].
Также нередко в Тегеране казаки массово ходили к проституткам. После этого они сильно напивались, ходили пьяными по улицам и «злодействовали». Ситуация достигла такой остроты, что 27 ноября 1919 г. решено было отныне судить таких дебоширов[140].
Кроме того, в марте 1920 г. в Тавризе казак убил местного жителя. Начальство и власти не смогли его осудить, поскольку жертву быстро похоронили до заката солнца по мусульманскому обычаю и не провели освидетельствование относительно причин его смерти[141].
А 27 апреля эта история фактически повторилась в городе Зенджане, где якобы в хлебопекарне казак во время массовой давки убивает кинжалом пекаря. Местное население поймало его и жестоко избило, несмотря на то, что вина конкретного человека не была доподлинно установлена.
Как бы там ни было, но после этого здесь настроение к казакам было крайне враждебно, и жители города даже хотели отомстить товарищам задержанного, напав на них.
Впрочем, и сами казаки нередко страдали в результате своих «гуляний». Так, в мае 1920 г. в пьяном состоянии покончил с собой казак Нестроевой команды Сеид-Гасан[142].
В результате буйства казаков и осложнения внутренней ситуации в стране появление их в крупных населенных пунктах становилось все более опасным. Осознавая это, командир Тавризского отряда в июне 1920 г. написал предписание: «Прошу всех русских чинов отряда по возможности избегать посещения города и в случае такового посещения возвращаться засветло»[143].
О том, что такое предостережение было нелишним, свидетельствует июльское избиение тавризскими жандармами группы казаков, на которых напал их караул, стоявший возле жандармского штаба, представители которого заявили о недопустимости нахождения посторонних возле данного объекта. Примечательно, что они еще до этого проявляли к казачеству явно враждебное отношение[144].
Многие из казаков не всегда хорошо исполняли порученную им службу и задания командиров, опаздывали на строевые и стрелковые занятия и даже прогуливали их, что наказывалось лишь «строгим выговором»[145].
В свою очередь, чины дивизии, обязанные также выполнять работы в отрядных саду и поле, как оказалось в середине апреля 1920 г., делали это плохо, и командованию тавризского отряда пришлось специально назначать наиба для контроля над ними[146].
Также казаки порой совершали преступления и в отношении друг друга. Например, кражи[147].
Более того – некоторые из них совершали явные должностные преступления, например, читали секретную почту их русских командиров[148].
При этом русские также допускали злоупотребления. Так, начальник казаков полковник Старосельский отмечал, что в дивизионных пекарнях хлеб выпекают хорошего качества, а казаков кормят плохим.