То есть Веллер вообще-то демократ. Он понимает диктатуру, как «частный случай демократии». И это сущая правда. Последний раз я встретил эту мысль в «Застольных беседах Гитлера» (К слову сказать, я словом «Гитлер» не матюгаюсь, то есть ни кого не пытаюсь оскорбить таким сравнением). Так вот Адольф Алоизович утверждал, что он-то как раз и есть настоящий демократ. Он отвергает лишь парламентскую демократию, которая строится на мнении среднеарифметического большинства, а потому не работает. А он, как демократ, аккумулирует в себе волю народа и воплощает её в жизнь. И вот это уже совсем не демагогия. Гитлер действительно дал образец непарламентской демократии. Он действительно воплощал в жизнь волю германского народа. А получилось так, что ни кому в конечном итоге не понравилось, включая германский народ. И это заставляет усомниться не только в парламентской демократии, но и в демократии, как таковой.
Диктатура меня не сильно вдохновляет именно потому, что является частным случаем демократии. Здравая национальная диктатура – это, конечно, лучше, чем разгул мразматического либерализма, но это отнюдь не идеал, к которому стоит стремиться. Об этом ниже скажу подробнее, а сейчас хотел бы обратить внимание на то, что вопрос о диктатуре – это лишь вопрос о способе правления, а не о его цели и смысле. Диктатура – это просто ипструмент – иногда полезный, иногда совершенно незаменимый, но это всего лишь технология. Если хирург говорит, что операцию надо делать скальпелем, а не ржавым зазубренным ножом, так мы ж не спорим, но у нас остаются вопросы: он хочет вырезать аппендицит, или провести операцию на сердце? Чем больно наше общество? Как его надо лечить? Как, по-нашему, должно выглядеть здоровое общество? Выбор в пользу диктатуры не отвечает на эти вопросы.
Михаилу Веллеру принадлежат золотые слова, под которыми я готов подписаться тысячу раз, меняя почерк: «Мы можем построить реальную страну только в том случае, если вообразим идеальную. Идеальная страна соответствует потребностям народной души, но не теоретическим выкладкам политологов…»
Так вот нельзя ли нам узнать, как, по мнению г-на Веллера выглядит эта «идеальная страна» хотя бы в самых общих чертах? В чем потребности русской души? Он пишет об этом так: «Чего мы хотим? Мы хотим счастливо жить в счастливой России. Жить богато, безопасно, свободно. В стране могучей и справедливой. Без унижений и страха перед будущим».
Блеклая картинка. Что-то среднее между скотным двором и наркопритоном. Мы вправе надеяться, что человек, у которого есть мозги, не ограничится стертыми обывательскими штампами. И Веллер, конечно, вполне осознает, что в картинке этой чего-то не хватает. Чего-то самого главного. В книге «Всеобщая теория всего», описывая жизнь в Швеции, где стало реальностью всё перечисленное (богато, безопасно, свободно, справедливо, без унижений и страха), он горько резюмирует: «Что ещё шведам не хватает? А чего-то им явно и здорово не хватает, потому что Швеция исправно держит первое место в мире по числу самоубийств на душу населения… Жалуются на скуку, одиночество и отсутствие смысла жизни».
Поэтому, описывая идеальную Россию, он добавляет: «И при этом, чтоб в нашей жизни был смысл. А то кое-где всё есть, а смысла нет, и Запад колется, нюхает и кончает жизнь…». Ниже он опять к этому возвращается: «И смысл какой-то должен быть в происходящем! Потому что ради набивания кармана – да легче в Америку свалить».
Веллер предельно заостряет вопрос о смысле жизни: «Именно в юности при выборе пути человек пытается осознать своё предназначение: зачем он явился на этот свет? Потом эти мысли и движения души обычно исчезают, сглаживаются: работать надо, семью кормить, купить то-сё, карьеру строить. А потом в старости сидит человек и думает: зачем мне нужны были все эти мои труды и мучения? На тот свет ничего с собой не возьмешь…»
«Человеку охота понять и оценить собственную деятельность, как часть общего – истории, природы, бытия, а это зависит от конечного результата деятельности человечества. Человек хочет думать, что в его жизни есть какая-то сверхзадача. Какая-то высшая суть».
«Человек всегда хочет знать, зачем он по большому счету делает всё, что делает?.. Зачем тружусь, страдаю, грешу, поступаю по морали? Чтобы потомки на Марс полетели?..»
Вы не представляете, с каким неизъяснимым наслаждением я выписывал эти цитаты из Веллера. А то наши умники способны говорить только об экономике, то есть о материальном потреблении, что ни сколько не отличает их от животных, да ещё немножко о свободе, как будто они знают, зачем она им нужна. И вот появляется человек, который четко ставит вопрос о конечном смысле жизни. За одну только постановку вопроса поклон ему до самой земли. Но ответ, конечно, тоже интересен.