— Господа-то эти душевные очень, да вот поди — не повезло! Барин-то в ей души не чает, и она в ем, и деньги у них, потому у барина хорошее место, а в доме ужасти что.
— Из чего ж промеж ими такая контрибуция? — спросил Ж. Прачка нагнулась к нему и понизила голос до шепота.
— Видите ли, она-то до свадьбы не соблюла себя. Он и обижается. Где да с кем? А она плакать да на коленки. А он хвать ее! Бьет, а потом сам на коленки и ноги целовать. Тут обнимутся и оба плакать. Я это однаво в 3 часа проснулась, в прачешную идтить. Анютка спит что мертвая, а там плач и голоса... Я и подойди. Аж жутко стало. Он говорит: я тебя убью! А она говорит так-то тихо: убей — и тишина вдруг, а потом как он заплачет... Анютка сказывает — и часа бы не прожила, кабы не доход...
Ж. налил в стаканы пива, чокнулся и спросил:
— А из себя красивые?
— И не говорите! Прямо парочка. Она-то такая стройненькая да высокенькая, что твоя березка. Волоса густые да длинные. Брови что угольком выведены, и всегда сурьезная. Нет чтобы улыбнуться...
— А сам?
— Тоже видный мужчина. Высокий, статный. Поначалу, как с бородой был, так еще был красивее.
— Сбрил, что ли? — спросил Ж.
— Совсем! Сказывал шутя, что барыня не любит. Борода-то из русого волоса, большая была такая...
— Ну, прощенья просим! — поднялся Ж.
— Что ж, уж идете?
— Я еще забреду. Тут на Клинском живу, — отвечал Ж., — а сейчас мне надо насчет места наведаться.
— Ну, спасибо за угощение.
— Не на чем!
Молчавший все время мастеровой вынул изо рта трубку и сказал:
— Теперь ужо за нами!
— Пустяки, — отвечал Ж. и, простившись за руку с приказчиком, вышел.
— Обходительный мужчина, — сказала прачка, — приятно и в компании посидеть.
А обходительный мужчина забежал домой, переоделся и через полчаса уже был у меня.
— Убийцы найдены! — сказал он и рассказал все вышеописанное.
XVI
С этих пор не проходило вечера, чтобы Ж. не распил в портерной на Серпуховской 6, 8, а то 12 бутылок пива в дружеской компании за беседой.
Он успел, кроме прачки, познакомиться и с обоими дворниками, и с Анюткою, и даже с ее фельдфебелем, и все они не могли нахвалиться своим новым приятелем.
Анютка успела рассказать Ж. много интересного и нового.
Они однажды после крупной ссоры словно помирились и все целовались. Потом собрались ехать к тетке на дачу, в Лугу. Уехали, а на другое утро барыня одна вернулась. Бледная, чуть живая, и сразу в постель легла.
— Я думала, что барин, может, бросил ее, потому что никогда не было, чтобы они разлучились. А тут и ночь прошла, а его нет. Только рано утром звонок. Я отперла и даже закричала. И барин, и не он! Бороду-то всю напрочь сбрил и усы окарнал. «Что это вы? — говорю, а он смеется: «Теперь барыня, — говорит, — довольна будет. Она мою бороду не любила!» Прошел к ней, и стали они что-то шептаться. Мирились, верно.
Ж. кивнул ей головою и сказал, подмигивая на фельдфебеля:
— А вы небось не прочь, кабы они и недельку у тетки пожили? Праздничек бы справили.
Анютка засмеялась.
— Мы и то привыкли. Как есть на Спаса было. Мы это к Преображению ходили, а потом в Зоологию.
— Выходит, из-за бороды и мир? — снова спросил Ж.
— Какой! — отмахнулась Анютка. — Теперь еще хуже. Барыня все плачет, ночью не спит. Барин туча тучей. Ровно схоронили кого.
Ж. больше спрашивать было не о чем. Убийцы были найдены. Я уже со спокойной совестью поручил ему арестовать обоих и доставить в сыскное.
На другой день он дождался, когда Синев уехал на службу, и уже в своем обыкновенном костюме поднялся по парадной лестнице и позвонил у двери, на которой была прибита медная дощечка с надписью: «Яков Степанович Синев».
XVII
Анютка открыла дверь и с удивлением взглянула на Ж.
— Вы за мною?
— Нет, душечка, — спокойно ответил ей Ж. — проводите меня к вашей барыне.
Анюта удивленно вытаращила глаза.
— К барыне?
— Ну да! Возьми пальто! — И Ж., кинув изумленной Анютке пальто, смело вошел в комнаты.
Через кокетливо убранную гостиную он прошел в столовую. Там у окошка сидела Марья Ивановна Синева с задумчиво склоненной головой.
При входе Ж. она подняла голову и удивленно, испуганно взглянула на него.
Анютка остановилась в дверях.
Ж. приблизился к Синевой, поклонился ей и тихо сказал:
— Я — агент сыскной полиции и пришел арестовать вас по делу об убийстве Кузнецова.
Она приподнялась, в немом ужасе вытянула руки и бессильно опустилась на стул.