Припоминая свои отношения с Иваном Дмитриевичем, Наташа, честная душа, во всем винит себя. Наверное, она ненароком подавала ему излишние надежды. А ведь заметив вспыхнувшую страсть, она по обязанности близкого человека должна была сделать все, чтобы не дать ей разгореться. Но так приятно чувствовать себя обожаемой, вести увлекательную женскую игру, видеть у своих ног красивого и столь достойного человека!
Когда Наташа спохватилась, было поздно. С отчаянием она пишет брату, как жестоко винит себя в мелочном тщеславии, обернувшемся для Якушкина огромной драмой: «Меня ты должен осыпать упреками, я их заслуживаю... Я ввергла в бездну несчастия друга, любезного твоему сердцу, товарища твоего счастливого детства... Раскаяние меня мучит... Сколько вероломства в моем поведении! Я понесу кару за то во всю мою жизнь».
Сердцу не прикажешь. Глубоко уважая Якушкина, считая его достойнейшим из людей, Наташа его не любит.
Однако она готова дать согласие на брак с ним. В смятении девушка обращается к брату за советом: как тот скажет, так она и поступит. «Ты должен все знать. Нужно, чтобы ты через мое перо узнал то, что ты, быть может, давно знал в глубине своего сердца... Якушкин меня любит... Его отчаяние, его болезнь были вызваны крушением всех его надежд... Подумай об ответе, который ты должен мне дать. Покой, я скажу больше, жизнь твоего друга от этого зависит. Не бойся предложить мне средство, наиболее верное для обеспечения счастья Якушкина... Я благодарила бы небо, если бы могла вернуть мир этой небесной душе пожертвованием моих надежд. Мой друг, подумай же о твоем ответе. Остерегись приговорить твоего несчастного друга, это существо, исключительное по благородству и стойкости своих чувств...»
Объяснение друзей вышло тяжелым. Страдая сам и пытаясь говорить как можно мягче, Щербатов сказал о том, что для Якушкина уже не было тайной: для Наташи он друг, брат, но не властелин ее сердца.
Между тем среди окружения Якушкина невозможно было отыскать человека, равнодушного к нему. Он буквально пленял и мужчин, и женщин. Вот что писала об Иване Дмитриевиче одна из петербургских барышень, понимавшая толк в мужском обаянии, Софья Салтыкова: «Он очарователен, прекрасно воспитан, умен, имеет, как говорится, прекрасную душу, всеми вообще любим и ценим... Этот молодой человек положительно совершенство».
И вот этот молодой человек держал сейчас палец на спусковом крючке пистолета. От самоубийства его уберегли друзья. Поняв, что дело принимает серьезный оборот, товарищи-офицеры принялись дежурить возле него, не оставляя одного ни днем, ни ночью. Насколько это было необходимо, известно от тех, кто не понаслышке знал о событиях на квартире Ивана Дмитриевича, где друзья «несколько раз спасали его от собственных рук».
Драму Якушкина близко приняли к сердцу даже родственники друзей. Мать одного из товарищей в записке, переданной Якушкину, умоляла разрешить ей посетить его и не приводить приговор в исполнение хотя бы ради Наташи. Каково будет ей жить дальше?
«Может быть, я бы вам могла сообщить кое-что утешительное, если бы вы согласились продолжить еще жизнь на несколько дней и позволили бы с вами побеседовать, – писала она. – Я прошу только этой милости...»
Наверное, Якушкин не отказал ей. Но что это могло изменить? Ясно, что ничего «утешительного» убитому горем человеку никто сообщить не мог.
...Постоянно находясь возле павшего духом товарища, друзья надеялись: острое отчаяние долго не продержится, пройдет потихоньку.
Несчастная любовь Якушкина к Наташе Щербатовой обернулась для него большой душевной драмой. Жизнь потеряла в его глазах цену. Будучи членом тайного общества, Якушкин хотел пожертвовать собою ради свободы других. Однако судьба распорядилась иначе...
Несчастной любви Якушкина к Наталии Щербатовой впоследствии многие декабристы уделили в воспоминаниях хотя бы несколько строк, иногда полунамеками, как бы не желая касаться тайны, которая принадлежала не им. Примечательно, что среди крушений и личных тягостных испытаний, выпавших на их долю, любовная драма, пережитая другом, не забылась. Значит, они – корда-то щеголи и герои бесконечных романтических похождений – понимали, что чувство Якушкина к Наташе – особого свойства и не каждому такое выпадает. Их товарищ был не неврастеником или впечатлительным поэтом, а боевым офицером, который три года провел в сражениях. И они видели в Якушкине избранника, которому послано в этой роковой любви изведать большее, нежели довелось им.