Маркёр Кутузов маялся, не находя себе места в новой жизни, но, как ни странно, время пожирало этот день стремительно. Утром приходили играть какие-то два молокососа, в полдень бильярдный зал пустовал, маркёр, сидя в кресле у окна, дремал и сквозь дрему слышал какие-то громкие слова: повсеместно, давление сил, приватизация, распадение структур, симптомы, кажущееся спокойствие, неуправляемость, пятнадцатый от борта в угол, крушение мировой системы, стаканов нет, и тому подобное. Время от времени он вставал со своего кресла и начинал что-то прибирать и подчищать, но быстро уставал и вновь возвращался в свою дрему. Он знал, что приди кто-нибудь из бывших любителей шара и лузы — Зима, Бубуладзе, Харитонов, Козоченков или даже Ивист Жульянов, — и все встанет на свои места, мир вновь наполнится смыслом и гармонией. Но сейчас в «Восторге» из бывших отдыхал один лишь Рабинзонсон, да и тот за две недели пребывания в пансионате ни разу так почему-то и не заглянул в бильярдный рай.
Как ни ожидал Гектор Иванович своих прежних завсегдатаев, в глубине души он чувствовал, что придут не они, а придет дилер Толик и случится нечто непоправимое.
Часов в пять, когда жара только-только начала слабнуть, Гектор Иванович стряхнул с себя пыльцу дремоты и увидел, что какой-то невысокий и худой черноватый человек катает в одиночестве шары.
— Ждете партнера? — попытался оживиться Кутузов.
— Да нет, — отвечал посетитель. — Может, вы со мной сыграете?
Маркер охотно согласился. Для начала стали играть простую американку. Игра пошла живо, партнер оказался хороший. После первой партии, которую Гектор Иванович с некоторым напряжением все же выиграл восемь — семь, стали играть московскую. И вот тут начались странности. Что-то неприятное исходило от посетителя, каким-то недобрым глазом следил он за игрой. «Ах ты, дьявол! Привела нелегкая экстрасенса!» — в досаде думал Кутузов, чувствуя, как темный глаз соперника нацелен на его руку и как становится непослушной рука, в итоге шар летит не туда, куда надо, и никакие отыгрыши не получаются. Есть такая категория бильярдистов, умеющих взглядом внушать шару: «Не закатись!», «Стой!», «Подкатись еще поближе!», «Провались!» Одни не скрывают этого, другие наоборот — тайком колдуют, тяжелым глазом играют вместо кия.
Гектор Иванович, промахнувшись в очередной раз, взглянул на посетителя и перехватил в лице его лукавую усмешку. Вторую партию гость выиграл. Стали играть русскую пирамиду. Здесь еще хуже пошло дело. Рука совершенно перестала слушаться Гектора Ивановича, а соперник аккуратно забил сначала тринадцатый шар, потом — туза, потом — пятнашку, потом — шестерку. Да еще и оскорбил Кутузова:
— Так вам, может, нужно с гандикапчиком играть?
Гектор Иванович огорчился и молчанием показал, что любые разговоры про гандикап, то есть — фору, для него унизительны. Тут начались и вовсе странные вещи. Едва удалось Гектору Ивановичу закатить десятку и пятерку, как вдруг случилось так, что он вместо битка ударил четырнадцатым шаром по битку — никогда такого не бывало с ним! Пришлось пять очков списать, а пять приплюсовать противнику. Только Кутузов повалил девяточку, как вдруг гром среди ясного неба — и удар-то вроде не такой сильный был, а поди ж ты, не один и не два, а целых четыре шара со стола, как лягушки, спрыгнули и с грохотом поскакали, покатились по полу, а вместе с ними биток. Значит, еще пять очков списывай, а пять — сопернику прибавляй.
— Ума не приложу, как такое могло произойти! — краснея, сетовал Гектор Иванович.
— Еще и не такое бывает, — ответил посетитель, и как бы в подтверждение его слов, шары разбаловались пуще прежнего. Сделав очередной удар, Гектор Иванович не поверил глазам и ушам своим. Он отчетливо увидел, как три шара, сгрудившись в углу, сами собой суетливо зашевелились и, встретив подкатившегося к ним битка, стали энергично подталкивать его к лузе, пока не провалили. Мало того, при этом шары, совершая хулиганство, тихонько повизгивали и в их повизгивании можно было даже отчетливо различить возгласы: «Вали его! В лузу его! В лузу-залулузам! Ай сабак!»
— Ничего не понимаю! — воскликнул маркёр.
— А что тут непонятного? — усмехнулся противник. — Вы удивительно ловко закатили биточек. С вас еще пять очечков в минус, а мне — в плюс.
«Бред!» — думал маркер Кутузов, ударяя в очередной раз и вновь не веря своим глазам и ушам. Биток, отскочив от шара, вдруг стал разгоняться, разгоняться, побежал, побежал и с тихонечким криком: «Расступись! Расступись, халявы!» — закатился в дальнюю угловую лузу.