Лиза растерянно посмотрела на часы.
– Мне нужно Андреича проведать, у него с вечера сердце что-то шалит. И еще есть дела… Я сюда Ольгу отправлю, вас двоих, кажется, уже нельзя без присмотра оставлять.
Маша слабо кивнула, даже не открывая глаз. Наконец выдалась минутка покоя. А Хати, словно издеваясь над беспокойством Лизы, вдруг поднес Машину ступню к своим губам, и не то поцеловал, не то прикусил острыми белыми зубами маленькие пальчики.
Лизе тут же захотелось его чем-нибудь огреть за такое нахальство, но не устраивать же скандал в чужом доме, вместо этого она бросила последний гневный взгляд на сонную хозяйку, торопливо оделась и покинула коттедж.
Дождавшись, когда "сердитая докторша" уйдет, Волк поднялся и сел на диван рядом с Машей. Словно почувствовав на себе его пристальный взгляд, та нехотя подняла припухшие веки.
– Ну, что ты, в самом деле… Лиза все правильно говорит, а ты ее злишь нарочно. Не надо…
– Я ничего не нарочно, - пылко протестовал Хати, - я сказал лишь то, что думаю и сделал, то, что хочу. Маша… он что, правда, тебя не трогает, когда тебе нужно? Я ваш разговор с Лизой случайно слышал, ты сказала, тебя обижает его поведение…
– Мы с тобой не должны обсуждать личные вещи.
– Но мы же с тобой - друзья! Ты постоянно твердишь, что мы лучшие друзья и никаких секретов между нами быть не может. Маша, я для тебя все сделаю, ты же знаешь! Скажи, что бы ты хотела… Как бы ты хотела…. Только скажи…
– У меня ребенок на руках, бросай глупые разговоры.
Маша решительно поднялась с дивана и прошлась по комнате. Мишутка засопел и заворочался, снова ища грудь.
"Попробую уложить его в кроватку и покачать, мне кажется, я сейчас как выжатая досуха тряпка"
Через пару минут ребенок все-таки затих. Тогда Маша проверила Дашеньку, мирно спящую в колыбельке рядом и слабо улыбнулась.
– Вот мое сокровище! Покушала и баиньки. Почему же братик так не может... Что вы такие дерганые - мужики?
– Не все же, я например тихий и послушный.
Волк неожиданно крепко обнял Машу, подойдя сзади, одна его ладонь уверенно легла ей на грудь, а теплые губы заскользили по ее оголившемуся плечу.
– Как ты сладко пахнешь сейчас… Я с ума схожу. Маша, спаси меня...
– Ваня, лучше уйди! Это все нехорошо.
Но сопротивлялась она слишком неуверенно, а Хати, напротив, перешел к решительным действиям. Подхватил ее на руки, бережно уложил на диван и почти прилег рядом. Маша смотрела на него широко раскрытыми глазами, пыталась сказать что-то, оттолкнуть, но усталось после бессонной ночи почти лишила сил и способности рассуждать здраво.
Хати вдруг быстро коснулся ее губ своими губами и распахнул спереди ее теплый халатик. Когда же в комнату зашла Ольга, то остановилась у порога, едва веря своим глазам, - Хати не то целовал, не то облизывал Машину грудь, истекающую молоком. Сама "мамочка" только слабо мотала головой и повторяла, словно в бреду:
– Хватит… уйди… не надо...
Быстро вникнув в ситуацию, Ольга позволила себе быть крайне резкой:
– Ничего себе - представление! Вот так картина маслом! А что, если бы вместо меня сейчас зашел Игнат? Вы можете себе это представить… Ну, мамочка наша, ладно, у нее стресс, видите ли, она все никак к новой жизни привыкнуть не может, но ты-то… ты - кобелина матерый, о чем хоть ты думаешь?
Теперь Маша сидела на краю дивана, закрыв лицо руками, и только плечи ее нервно вздрагивали. Хати медленно поднялся, бросил на нее виноватый тоскливый взгляд и опрометью выбежал из дома. А Ольга продолжала командовать, меряя широкими шагами комнату:
– Так, дорогая моя, в душ быстро, смоешь с себя все чужие запах, освежишься, успокоишься, скоро вернется муж! Ни к чему Игнату твои сопли видеть, старается мужик, пылинки сдувает с вас, а ты… Ну, иди уже, чего нюни-то распустила! Раньше надо было думать!
Маша скрылась за дверями ванной комнаты. В кроватке снова расплакался Мишутка, и через пару минут ему начала вторить сестренка. Ольга неумело покачала кроватку с мальчиком, потом включила музыкальную кнопку на шезлонге-качалке, где находилась маленькая Даша.
«Вот и мне на старости лет довелось понянчиться... Опыта никакого, времени учиться тоже особого нет, а семью надо спасать. Придется срочно вызывать Веру, одно ее присутствие тут обстановку улучшит".
В результате раннего неудачного аборта Ольга Комарова не могла иметь детей, и это было ее давней почти зажившей раной, которая в последние месяцы начинала гореть огнем, мучая, казалось бы, забытой болью.