аташа держала руль со своей стороны, не давая мотоциклу упасть набок. Общими усилиями они с Казаком покатили мотоцикл вперед, словно парочка, поехавшая за город покататься и не позаботившаяся вовремя заправиться. За оградой клиники, казалось, начинался другой мир. Наверное, этот доктор Зуфир вложил немало денег в систему орошения, может быть, даже подземную, потому что трудно было поверить, что такой оазис возник сам по себе. Толстые мохнатые стволы пальм уходили вверх, чтобы увенчаться широкими резными листьями, и эти листья сплошным пологом закрывали звезды. Дорога была обсажена кустарником, явно привезенным откуда-то из других мест: растение с такими широкими, мягкими листьями просто не смогло бы здесь выжить. Самозабвенно скрежетали и верещали цикады, и изредка в ветвях слышалось сонное покрикивание каких-то птиц. Фонари вдоль дороги горели вполнакала - то ли с расчетом, что если кто-то приедет на машине, то ему и света фар хватит, а могло быть и так, что полное освещение давали лишь тогда, когда кто-то действительно приезжал, а в остальное время осуществлялась экономия. В любом случае это сейчас играло на руку непрошеным гостям клиники: появляться с помпой в их планы не входило... Дорога забрала вправо, а потом раздвоилась. Казак остановился и огляделся. Справа за деревьями виднелся двухэтажный дом. Огней в его окнах было уже поменьше, но все равно он создавал впечатление жилого здания. Так оно, наверное, и было, потому что, присмотревшись, Казак разглядел, что дорога расширяется и вдоль нее стоят несколько машин, видимо, не поместившихся на стоянке около самого корпуса. "Похоже, зря мы перли этого монстра!" - раздосадованно подумал он и посмотрел влево. Корпус самой клиники возвышался над окружающим ландшафтом словно башня. По-прежнему ровно горели лампы дневного света на трех его лестничных маршах, и по-прежнему окна палат темнели мертвыми прямоугольниками. Подъезды к корпусу рассмотреть было трудно: фонари на фасаде клиники светили куда-то вниз. Вроде бы никого пока что вокруг не было видно. "Только бы какой-нибудь санитар не вышел по холодку прогуляться..." подумал Казак и скомандовал: - Навались! - Наташа навалилась, и мотоцикл бесшумно, словно призрак, покатился по развилке. Подсвеченное холодным светом люминесцентных ламп здание клиники приближалось, и Казак уже начал раздумывать, где бы лучше оставить свой "шанс на спасение", - и вдруг сильный толчок в шею бросил Казака вперед, и он еле-еле успел выставить руки, чтобы не разбить лицо. Он попытался встать, но новый удар не дал ему сделать этого - летчик смог только повернуться на бок. Он поднял голову, и его глаза встретились с холодными, чуть-чуть навыкате глазами собаки. Узкая, но мощная морда с длинными челюстями, мускулистые ноги, поджарое тело, кожаный ошейник с шипами... Казак лежал неподвижно, понимая, что в случае чего этот зверь размышлять не будет. Двигались только его глаза, ощупывая нового врага, ~ может, у него есть какое-то слабое место? Заметив, что будущая жертва рассматривает его, доберман вздернул губу, словно презрительно улыбнувшись, и в слабом свете фонаря неожиданно ярко блеснули белые зубы. Правая нога собаки стояла на груди Казака, и от челюстей до его горла оставалось сантиметров двадцать. - Х-х-х... Хорошая собачка... - прошептал Казак, моля бога, чтобы голос звучал не слишком испуганно. Доберман ответил низким, почти беззвучным рычанием и оскалился еще шире. "Не настроена собачка на разговоры... - лихорадочно думал Казак. - А почему же она не лает? Она должна лаять, созывая остальных на подмогу, и сторожей тоже... А Наташка?" Казак видел только заднее колесо мотоцикла. Оно было неподвижным, и, до боли скосив глаза, он через спицы разглядел сначала Наташины ноги, а рядом, вернее перед ней - четыре собачьих ноги, такие же мощные, как и та, что упиралась ему в грудь. И все было так же тихо - только цикады продолжали свою вечную песню. "Теперь понятно. Им даже лаять не обязательно... Лишний раз не тревожить пациентов. Взяли нарушителей и держат, пока обход не пройдет... Сволочь носатая, мог бы и предупредить!" - совершенно искренне обиделся Казак на охранника с поста. Доберман, видимо, уловив что-то в его глазах, немного нагнулся, еще более сократив расстояние между своими зубами и их потенциальной целью... и вдруг выражение собачьего "лица" изменилось. Доберман втянул в себя воздух, выдохнул, снова втянул - и чихнул, смешно мотнув головой! Вновь втянул воздух... Но на этот раз Казак был наготове. Уловив момент, когда морда собаки сморщилась, а глаза закрылись, он резким движением перекатился на живот, подминая добермана под себя. Пес, не успевший среагировать, щелкнул челюстями в сантиметре от лица летчика, и тут же Казак, навалившись на него всем телом, наотмашь ударил собаку под челюсть так, как совсем недавно бил охранника, выходящего из туалета. Времени доставать пистолет не было, да стрелять сейчас значило полностью провалить всю задумку, а лопатка у Наташи - и поэтому Казак просто бил собаку, не давая ей опомниться, так же как когда-то, стоя по колено в воде дренажной канавы, дрался с овчаркой, науськанной боснийскими "специчарами"... Доберман, изловчившись, полоснул Казака зубами по ноге, но это уже не был полноценный захват пса-убийцы, после которого собачьи челюсти не разжимаются даже после смерти - псу уже крепко досталось, несмотря на то, что после начала схватки прошло лишь несколько секунд. - Коля, сзади! - раздался Наташин выкрик, и он обернулся - для того, чтобы успеть выставить руки и не дать уже летящему в прыжке второму доберману схватить его за глотку. Энергия прыжка была столь велика, что Казак не удержался на ногах и снова упал на землю и тут же почувствовал, как первый пес с рычанием кидается на него сверху, тоже стараясь добраться до горла, - на мелочи, типа рук или ног, избитый, но несломленный доберман решил не размениваться. "Вдвоем они меня прикончат..." - мелькнуло в голове Казака, но вдруг раздался короткий хруст, тело второй собаки содрогнулось в конвульсиях. Не думая, что произошло, Казак тут же отпихнул корчащегося пса от себя и вскочил на ноги. Первый доберман попытался подпрыгнуть, но ноги его уже не слушались, и он промахнулся. Не думая, что делает, Казак схватил собаку за передние ноги, крутанул в воздухе, словно собираясь зашвырнуть подальше, и со всего размаху приложил о бензобак мотоцикла. И лишь теперь доберман подал голос: полный боли и тоски короткий вой, перешедший в тихое поскуливание, огласил ночь. Собака попыталась подняться, но не смогла. Взглянув на человека, лежащий на брюхе доберман в последний раз оскалил зубы - и затих. Казак оглянулся - что же произошло с тем, другим псом? Тот лежал на боку дурным чучелом со сведенными судорогой ногами, а из его бока торчала рукоять лопатки, лезвие которой прошло между ребрами собаки и, видимо, дошло до сердца. Парня передернуло, и он вдруг ощутил, как по ноге стекает струйка крови. "Этак лужа сейчас будет..." - подумал он, стараясь держаться спокойно, хотя внутри его что-то продолжало мелко и противно дрожать - то ли возбуждение схватки, то ли запоздалый страх. - Наташка... - позвал Казак, желая попросить ее перевязать рану, и вдруг услышал тихие всхлипывания. - Наташка? Девушка продолжала стоять, одной рукой с трудом удерживая мотоцикл от падения, а другой поспешно вытирая слезы, одновременно с этим она пыталась прикрыть лицо. - Ты чего? - удивленный, Казак позабыл и про рану на ноге, и про все остальное, подошел и осторожно дотронулся до нее. - Да нет, ничего... Сейчас пройдет... - девушка попыталась говорить спокойно - Просто я не хотела... Я не знала, что я ее убью! - и она снова разрыдалась. Казак несколько секунд удивленно всматривался в лицо Наташи, а потом до него дошло, о чем идет речь: девушка жалела "собачку", которую убила, наугад метнув свое единственное оружие! Сначала ему захотелось расхохотаться, потом - обозвать Наташу дурой, но Казак не сделал ни того, ни другого, а лишь легонько обнял ее. - Мы вообще-то делом заняты! А ну взять себя в руки! - грозно напомнил он и ей и себе. Наташа потрясла головой, как бы возвращаясь к реальности, и Казак тут же отстранился от нее, не дожидаясь, пока она это сделает сама. - Извини, - прошептала она, и голос ее действительно стал тверже, хотя и немного подрагивал, - я просто с детства собак люблю. А своей не было никогда... Я понимаю, глупо было! - Проехали! - решительно заявил Казак. - У тебя что-нибудь найдется ногу мне перевязать? После того как Наташа рукавом своей рубашки перетянула ему рану, Казак оттащил трупы собак за дорогу, в кусты, а потом заторопился вперед. Он понимал, что если здесь бегает еще пара-тройка столь же милых домашних зверюшек, то никакая быстрота не спасет, но по крайней мере можно выиграть немного времени, если место схватки первыми обнаружит охрана. Хотя не должна бы - пятно крови, натекшей с ноги Казака, не очень сильно заметно в темноте да на темном асфальте. Метров за тридцать до лечебного корпуса кустарник по сторонам дороги кончился, и Казак прошептал: - Пожалуй, хватит бурлачить! - Они затащили мотоцикл на обочину. Казак пошарил по земле, но ни опавших листьев, ни веток не обнаружил: за живой изгородью ухаживали очень уж аккуратно. Тогда он решил наломать веток с листьями, но громкий треск, раздавшийся после первой же попытки, заставил его отказаться от этого намерения. Пристроив единственную оказавшуюся в распоряжении ветку так, чтобы она хоть как-то затеняла блеск хрома, Казак махнул рукой: - Ладно, все равно пустая затея, - и с этими словами решительно повернулся к зданию: - Ну что, начнем размышления у парадного подъезда? - Начнем! - согласилась Наташа. Размышлять было над чем: пространство вокруг здания было хорошо освещено, на нем не было никаких строений и вообще ничего не было: широкая лента асфальта кольцом окружала корпус. Чуть ближе и чуть дальше темнели ровные газоны, зелень которых казалась сейчас почти черной. Подъезд, к которому выходила дорожка, был и впрямь парадным: высокие стеклянные двери, растения в кадках, мягкие кресла перед стойкой и уходящий в темноту коридор, устланный чем-то похожим на ковер. За стойкой виднелась фигура дремлющего... Казак чуть было не подумал "портье", но ведь это была все-таки клиника, а не гостиница Значит, дремал за стойкой дежурный врач, тем более на нем был светло-зеленый халат. А еще по холлу прогуливался очередной охранник в песчаном камуфляже. В его походке не чувствовалось особенного напряжения, но и на спящего на ходу он тоже не был похож. Наташа стояла очень близко, и внезапно Казак почувствовал, как она напряглась. Он проследил за ее взглядом и тоже внутренне сжался: вдоль стены медленно трусил еще один доберман, такой же, как и недавние двое. Медленно так, неторопливо, по-хозяйски... Казак осторожно опустил руку и обхватил пальцами удобную шишечку на рукояти лопатки. Будь что будет, но еще раз лежать распростертым перед этими жуткими пастями он не будет! Однако собака пробежала дальше и растворилась в темноте. Казак тихонько вздохнул и услышал такой же вздох рядом. - Коля... Смотри! - тихо произнесла Наташа, указывая вверх. Он посмотрел и пожал плечами: дескать, а ты что хотела? Телекамеры как телекамеры, само собой разумеется, что они должны быть здесь. Знать бы еще, смотрит ли кто-нибудь на экраны. Или, может, стоит какой-нибудь фильтр типа "лягушачий глаз", который выделяет движущиеся объекты и привлекает внимание дежурного? Правда, в таком случае ему придется то и дело отвлекаться, чтобы разглядывать пробегающих собачек. - Может, через окно? - спросил девушка, но Казак молча покачал головой: непрозрачные окна первого этажа наверняка снабжены сигнализацией, и наверняка не самой простейшей. Здесь, похоже, все сделано на современном уровне техники, и даже странно видеть, как в одном из окон лениво вращается самый обыкновенный вентилятор... Вентилятор?! - Наташа, ты видишь, вон там, форточка, где лопасти мелькают? - Вижу. - Прикинь, ты, если мне на плечи встанешь, до крепления вентилятора сможешь дотянуться? - М-м-м... Наверно, смогу. Только я не вижу, там болты какие-то. У тебя что, гаечный ключ с собою? - Надеюсь, - почти весело ответил Казак и увлек девушку к спрятанному мотоциклу. Действительно, под задним седлом нашлась сумка с инструментом кожаная, в сверкающих заклепках, под общий стиль мотомонстра. Не разбираясь, что там есть, а чего там нет, Казак направился назад и у границы открытого пространства сказал: - Значит, так. У нас один шанс на тысячу... - Он у нас уже давно один, - недовольно перебила Наташа, и Казак кивнул: - В общем, так... Сейчас мы будем изображать собак. Или обезьян - в нашем маскараде все одно не похоже. То есть: бежим к стене на четвереньках, авось проскочим. Потом ты вынимаешь вентилятор, и мы через его дырку лезем внутрь. Казак думал, девушка возмутится, особенно насчет предложения бежать на четвереньках, но Наташа, не сказав ни слова, опустилась на колени, оперлась на руки и лишь потом заметила через плечо: - Надеюсь, ты не собираешься для пущей убедительности разыгрывать собачью свадьбу? "Тьфу ты!" - возмущенно подумал Казак, но в то же время против воли отметил про себя, что попка у девочки очень даже ничего, тем более в такой позиции. Короткая пробежка до стены прошла без осложнений: нигде не взвыла сирена, не вспыхнули новые прожектора, и вообще никаких внешних проявлений тревоги не было заметно. Но каждая лишняя секунда пребывания у стены увеличивала вероятность, что их все-таки заметят, - и Казак не стал тратить времени на вслушивание в ночь. Присев на корточки, он помог Наташе встать себе на плечи и с усилием поднялся, прошипев: - Ох и увесистая ты... Даром что худая! - Шестьдесят пять килограммов, в самый раз... - донесся обиженный голос сверху. - Женщина... - пробурчал Казак и подвигал плечами, чтобы ее ноги не так неудобно давили на ключицы, но все равно стоять было довольно трудно. Для полноты ощущений Наташа переступила пару раз, так что Казак взмолился: - Эй, эй, ты не на дискотеке... Ответом на это было лязганье металла, потом "ой..." - и с грохотом, который, казалось, должен был разбудить всю округу, на асфальт брякнулся гаечный ключ. - Нет, нет, не бойся, это не тот... - успокоила Наташа и вновь принялась скрежетать металлом. Так продолжалось чуть ли не целую вечность - так по крайней мере показалось Казаку. Он уже ни на что Не надеялся, когда вдруг груз на его плечах ослаб и через секунду и вовсе исчез. Казак с усилием поднял голову, ощущая боль в шее: вентилятор, продолжая как ни в чем не бывало вращаться в своей круглой обойме, висел на красно-синем проводе, а из круглой дырки торчали Наташины ноги. Вот они продвинулись еще вперед... И вот полностью исчезли в окне! И только тут Казак понял, что не подумал, а как сам он будет подниматься наверх? "Идиот! Что теперь? Кинуть Наташке ремень? А она догадается поймать?" Словно в ответ на эти мысли, в отверстии показалась голова девушки. Смерив взглядом расстояние, она снова скрылась и через десяток секунд высунулась снова, но теперь в ее руке было что-то, похожее на короткий толстый канат. - Ну?! - нетерпеливо бросила Наташа и перегнулась сильнее, опуская "канат" как можно ниже, и только тут Казак сообразил, что это ее скрученные джинсы, зацепленные за ремень инструментальной сумки. "Порваться не должно... Только б Наташка удержала!" - подумал он и, подпрыгнув, с первого раза ухватился за связанные штанины, повиснув на них всем телом. Девушка что-то прошипела, наверное, не ожидала, что ее спутник окажется таким тяжелым, но Казаку до ее переживаний дела сейчас не было залезть бы! Все-таки джинсы - не самый удобный спортивный снаряд, да и ходящие ходуном из стороны в сторону руки девушки тоже здорово осложняли дело. Однако он все же сумел дотянуться рукой до вентиляторных проводов, перенес часть веса на них и в конце концов уцепился за край круглой дырки. - Лыжню... - прошептал Казак, и Наташа нырнула внутрь, освобождая дорогу. Казак подтянулся и, как в прорубь, нырнул головой вслед за ней. Свет с улицы, проникающий сквозь матовое стекло, почти не освещал помещения, куда они попали. С трудом можно было разглядеть уходящие в полутьму ряды решеток и небольшой проход между ними. В воздухе стоял резкий, неприятный запах, однако этот запах в отличие от той вони, что наполнила въездной пост, был сугубо природным, так сказать, экологическим. В ближайшей клетке на полу шевельнулось что-то темное, непонятной формы. - Поросятник, что ли? - высказал Казак шепотом первую пришедшую на ум мысль. - Скорее виварий... - отозвалась Наташа и тоже тихо, но требовательно заявила: - Штаны-то отдай! А то прямо стриптиз какой-то получается: сначала покрывало ушло, а теперь вот джинсы снять пришлось. Казак кивнул и протянул джинсы. Но брюки вдруг сложно ожили и скользнули внутрь клетки. - Ах ты... - от неожиданности воскликнул он и услышал в ответ довольное хихиканье из клетки. К этому хихиканью присоединился громкий зевок и раздраженное бормотание, а потом в соседней клетке раздался резкий выкрик, и словно по цепочке обитатели следующих клеток просыпались и добавляли свои голоса В общий гомон. - М-да. Это действительно не поросятник, - мрачно заключил Казак, подойдя вплотную к прутьям и глядя внутрь вольера. Там на безопасном удалении сидела на деревянной балке небольшая обезьяна и ощупывала Наташины джинсы, все так же довольно хихикая. Ее соседи, столпившиеся вдоль решеток, завистливо глядели на трофей счастливчика. - Эй, ты... - произнес Казак, глядя на обезьяну. Ее лицо, хоть и карикатурно, напоминало человеческое, и ему почему-то показалось, что она поймет все, что ей скажут, если говорить достаточно медленно и четко. - Слышишь, друг, отдай штаны-то! Тебе они ни к чему. Ну отдай, пожалуйста, я тебя по-хорошему прошу... Обезьяна истерически захохотала, обнажая большие желтые зубы, и навернула джинсы на голову, словно тюрбан. Казак оглянулся: Наташа стояла и с интересом смотрела на него. Приталенная рубашка доставала ей до середины бедер, напоминая короткое платье. Он наполовину в шутку, наполовину всерьез спросил: - А может, так и останешься? Тебе очень идет! - Что, не можешь у какой-то макаки мои вещи отобрать? - не обращая внимания на комплимент, спросила Наташа. Казак вздохнул и перешел к решительным действиям. Он оттянул в сторону задвижку на клетке и смело вошел туда. Обезьяна перестала хихикать и испуганно воззрилась на него. - Я сказал, отдай! - требовательно произнес Казак и протянул руку, надеясь ухватить обезьяну за руку, но она одним легким прыжком оказалась у боковой стенки и вдруг заверещала, словно ее убивали, - маленькие проворные руки соседей вцепились в джинсы и начали вырывать их, надеясь забрать игрушку себе. Остальное население вивария откликнулось на этот шум разнообразными криками, но пока Казак спешил на помощь "макаке", джинсы уже перекочевали в соседнюю клетку, а обездоленная обезьяна шипела и орала на воров. - Вот пакость... Я что, за вами тут бегать буду?! - разозлился Казак и вошел в следующую клетку, теперь стараясь не допустить обезьян туда, где у них Наташины джинсы снова могут украсть. - Ну что, орангутанги? - уже с азартом спросил он двух зажавшихся в углу обезьянок. - Побегаем? На самом деле беготня по обезьяннику вряд ли бы увенчалась успехом, но, видимо, решительный голос человека испугал обезьян, да и глаза, смотрящие из отверстий черной ткани, выглядели непривычно и грозно. "Да подавись ты!" - казалось, хотела выкрикнуть одна из них, но, не умея говорить, она просто швырнула джинсы в лицо Казаку. - Ну вот, видишь, все в порядке! - гордо заявил он, отдавая брюки Наташе. - А это? - спросила она, кивнув на обезьянок, резво бегающих по проходу и дразнящих своих сородичей, оставшихся за решетками. - Делать мне больше нечего, как гоняться за ними! Я вообще удивляюсь, как на эти вопли еще пол-охраны не сбежалось? - Наверное, они всегда так вопят? - предположила Наташа. - Возможно... Кстати, вот еще что нужно сделать! - Казак вскочил на подоконник, осторожно подтянул за провод вентилятор и с грехом пополам установил его на место, не прикручивая болтов. Попробовал, не свалится ли он от вибрации, и спрыгнул назад, пояснив: - Может быть, что макаки орут, это и впрямь нормально. А вот что вентиляторы болтаются - точно непорядок. Наташа кивнула и поправила рубашку, которую только что заправила в брюки. Увидеть выражение ее лица было совершено невозможно, но Казаку показалось, что девушка улыбается. Коридорчик между клеток оканчивался небольшой площадкой и дверью, запертой снаружи. Казак несколько минут пытался разглядеть конструкцию замка, но света было слишком мало. - Тут выключатель есть, - сообщила девушка, но Казак только качнул головой: может, еще и радио на полную громкость включить? Судя по всему, отсюда до дежурного врача и охранника не так уж и далеко. Конечно, дверь обезьянника не должна выходить прямо в холл, но все-таки... - И еще одна дверь, сбоку, - продолжила исследования Наташа. - Не запертая! Казак почти на ощупь подошел к ней и легонько толкнул ручку. Результатов это не дало, тогда он просунул лезвие лопатки в щель, подцепил язычок замка и нажал. Раздался треск, дверь нехотя открылась, за ней оказался темный коридор. Они осторожно прошли по нему - в его боковых стенах было еще несколько дверей, но Казак решил пройти коридор по прямой, не сворачивая. В конце концов они оказались в еще одном помещении, где царила почти полная темнота: здесь окон не было вообще. В этой темноте раздавался ритмичный писк, тихие всхлипы, словно работал небольшой насос, и вспыхивал одинокий красный огонек, который казался очень ярким, но ничего не освещал. - А, была не была! - решился Казак, пошарил по стене рукой и наткнулся на блок из трех выключателей. Чуть-чуть поколебавшись, он щелкнул самым дальним. Ни одна лампа не зажглась, но некоторые предметы вдруг засветились разными оттенками фиолетового света - от почти белого, хотя и неяркого, до очень темного. Казак усмехнулся, увидев, как яркими точками засверкали застежки на рубашке Наташи. А еще загадочными и даже страшноватыми стали ее глаза: яркие белки и черные кружочки зрачков. - Ультрафиолетовая лампа! - догадалась она. - У нас в школе на физике такое делали. - Такое? - и Казак указал на стоящий в середине комнаты стол Над ним возвышалась стойка с бестеневой лампой, стояли какие-то медицинские аппараты с многочисленными шлангами и проводами. Сбоку, у стены стоял еще один стол, увенчанный чем-то вроде прозрачного купола, и под ними лежало маленькое, изломанное тельце. Сначала Казак подумал, что это ребенок, но потом понял, что на самом деле это обезьяна, такая же, как и те, в вольере. Лежала она неподвижно, и несколько проводов и шлангов вели от аппаратуры к ней, а коротко вспыхивающая лампочка работала в такт с аппаратом искусственного дыхания. Зубы обезьянки были страдальчески оскалены и светились особенно ярко, превращая ее сморщенное, безжизненное лицо в жутковатую маску. - Ужас какой... - прошептала Наташа. Сдвижная дверь "операционной" вывела их в другую комнату, в которой выключатель тоже оказался тройным. Казак уверенно щелкнул одним из них, и не ошибся: опять зажглась ультрафиолетовая лампа. Нереальным светом замерцали несколько пластиковых стенных шкафов, два прибора, похожих на микроволновую печку-переростка, горка пластиковых упаковок с оранжевыми повязками с выступом для носа и крупной надписью "antiseptic"... - Это же раздевалка! - догадался Казак и прибавил сдержанно-радостно: - Ну все, теперь живем! Он распахнул по очереди дверцы всех шкафов и в одном из них нашел то, что и искал: запечатанные в пленку светло-зеленые комбинезоны, такие же бахилы и фартуки. Наташа поняла его без слов и принялась распечатывать упаковки. Через минуту они оба были облачены так, что хоть прямо сейчас обратно в операционную, дорезать несчастную обезьянку - нашлись даже беретики с бечевками, под которыми, наверное, полагалось прятать волосы. Повязки довершили дело, и черные маски на лицах теперь не так бросались в глаза. Вот только пистолет, который Казак продолжал держать в руке, не походил на хирургический инструмент, но засунуть его оказалось некуда. - Наташа! - позвал он. - Включи-ка полный свет! - Зачем?! - Ну раз мы собрались изображать кого-то здешнего, так и прятаться, наверное, нечего? А выходя, наоборот, надо самым спокойным образом свет выключить. - Хорошо. Тогда... Видишь, вон стоят такие железные коробочки с ручками. Давай их тоже возьмем. А то одно дело - доктор с чемоданчиком, а другое доктор с лопатой. Казак кивнул и подхватил коробку. В ней что-то забрякало, и он ее открыл, надеясь, что там окажутся какие-нибудь сверхострые скальпели. Но контейнеры оказались наполнены исключительно зажимами, и Казак без сожаления вывалил их прямо на пол. - Ну что, идем? - спросила девушка. - Нет, Рождества ждем! - ответил он, и решительно направился к двери. Она оказалась заперта, попытка отжать замок лопаткой тоже оказалась тщетной. Он собирался еще раз нажать посильнее, но в этот момент Наташа вспомнила про необходимость "изображать здешних" и включила свет. Казак проморгался - после темноты обычные лампы дневного света показались удивительно яркими - и вновь повернулся к двери. Присмотрелся и облегченно вздохнул: оказалось, надо всего лишь потянуть в сторону одновременно две задвижки, и никакого взлома не требовалось. Раздался короткий щелчок. Дорога внутрь здания была открыта.