— Ты не ерепенься, а послушай меня внимательно. Ей нельзя идти с нами. Припадок прошел, но одержимость не покинула ее. Если внутри развалин демон снова овладеет рассудком Флавии, нам придется ее убить, — Холшард посмотрел на побледневшую девушку. — Да, дорогая леди, отсечь голову, ибо ты станешь опасной для нас. Мне бы ужасно не хотелось этого делать.
— Я готова рискнуть, — с вызовом ответила девушка.
— Я бы гордился такой храброй дочерью, — с самым серьезным видом произнес Холшард и, достав кинжал, двумя взмахами, перерезал путы на ногах и руках Флавии.
— Это большой риск, — заметила Беа.
— Нет, — Холшард снял с шеи свой амулет и протянул девушке. — Надень его. Он защитит тебя от демона.
Лицо Флавии просветлело, глаза заискрились: девушка села на кровати и тут же надела амулет на себя. А потом обняла Холшарда и чмокнула в щеку.
— Вы такой милый, сэр рыцарь! — воскликнула она.
— Это есть, — ответил Холшард. — Мне все дамы это говорят, но почему-то далеко не все, сказав это, соглашаются переспать. Мы решили, не будем терять времени. Тебе надо переодеться, юная леди. В более пристойное битве платье. А мы с тобой, молодой сэр, приготовим лошадей к выступлению…
— Сэр Джуно, — начал я, когда мы вышли из башни во двор форта, — могу я попросить тебя об одном одолжении?
— Я весь внимание.
— Когда мы наедине, ты можешь говорить мне все, что думаешь про меня. Но если ты будешь унижать меня при женщинах, я не побоюсь твоего большого меча и твоего навыка владения им. — Я сделал паузу. — Просто набью тебе морду. По-нашему, по-русски.
— Ты долго готовил эту речь, сынок? — Холшард оглядел меня с головы до ног. — Неплохо сказано, надо сказать. Но я на твои угрозы хер ложил. Когда мы покончим с демоном, я к твоим услугам. Никогда не против хорошей драки. Но позже, мастер Сим, позже. У нас пока есть более важное дело, чем взаимное битье физиономий.
— Зачем ты отдал Флавии медальон?
— Затем, что Хозяин уверен, что медальон у меня. В его тухлых мозгах никогда не шевельнется мысль, что я отправлюсь на бой с ним без амулета. Главную для себя угрозу он видит во мне, и поэтому вам придется действовать быстро.
— Ты… — Я осекся, мне все стало понятно. Холшард, говоря языком военных, вызывал огонь на себя. Взял на себя эту роль добровольно, как самый старший, самый опытный из нас. — Я понял.
— А если понял, прекрати чесать языком и седлай лошадей. Солнце уже высоко, и каждый час светлого времени на вес золота. Нам еще до развалин добираться…. Тсс! — Холшард встал столбом, прислушиваясь.
— Что такое?
— Вроде лошадь ржет.
Я прислушался, но нас окружала тишина. Наши собственные кони лишь тихо пофыркивали у коновязи, да еще в лесу щебетали какие-то птицы.
— Ничего не слышу, — сказал я.
Холшард лишь пожал плечами. Мы быстро оседлали лошадей, проверили подковы, и рыцарь ушел в подвал за припасами. А парой мгновений спустя на стене появились Беа и Флавия, одетая в трофейный костюм оруженосца. Надо сказать, он сидел на ней очень ладно и эротично.
Холшард вынес переметный мешок с запасом еды и целебных зелий. Кроме того, в мешке были закупоренные кувшинчики с каменным маслом. Новый имидж Флавии рыцарю определенно глянулся.
— У меня нет оружия, — заявила Флавия.
— Вот, возьми, — я протянул ей гномский кинжал. Я был так увешан оружием, что этот кинжал был мне совершенно ни к чему.
— Этого мало! — запротестовала Флавия. — Мне нужен…
— Тихо! — крикнул Холшард. — Опять!
— Я тоже слышала, — сказала Беа, и ее лицо внезапно стало серым, а глаза запылали огнем. — Откройте ворота!
Я не сразу понял, что так взволновало Беа: она буквально подлетела к воротам и начала яростно толкать тяжеленный створ. Мы с Холшардом, переглянувшись, бросились ей на помощь, а Флавия за нами. Вчетвером мы сдвинули створ с места, Беа нырнула в образовавшийся промежуток и так закричала, что у меня сердце упало. Я пролез за ней следом и увидел то, чего никак не ожидал увидеть.
Брат Беа, тот самый эльф, которого я видел в Иль-Флор, нашел свою сестричку и в зачарованной долине.
Глава 30
Сердце у Эйтана сладко екнуло, когда тоненькая фигурка в узорной коже появилась в раскрывающихся воротах. Он видел, какое изумление было в глазах Беани, и потому сам бросил поводья и побежал к ней так быстро, как только мог.
Несколько мгновений они стояли, сжав друг друга в объятиях, и не могли говорить — не давали слезы, которые копились девять лет.