— Он говорит, что ты настоящий воин, — перевел мне Хаспер. — Ты спас нас, он слышал твой разговор с ашарди. Он говорит, что гордился бы родством с тобой. Он считает тебя членом своего фюрда, хоть ты и эленширец.
— Членом чего?
— Фюрда. У гардлаандеров мужчины одного рода образуют фюрд. В бою они всегда сражаются вместе. Нет большего позора, чем бросить члена фюрда на поле боя убитым или раненым. А пленных родичей всегда стараются выкупить за любые деньги.
Я только хмыкнул. Ну, коль скоро, Ханнес, еще вчера собиравшийся исполосовать мне кнутом спину и избить до полусмерти, сегодня набивается мне в родню, бросить его на съедение пустынным падальщикам точно не кошерно. Тем более что маг клятвенно пообещал мне поставить парня на ноги.
Последней выжившей в ночном бою была Беа — так звали ту самую рогатую девицу в доспехах из странной узорной кожи, что так удивила меня своим необычным обликом и своим мастерским владением оружием. Я был уверен, что вряд ли кто выживет, если в его кишках побывало тридцать сантиметров стали, однако к утру рана в животе Беа затянулась, и девушка уснула крепким, хоть и беспокойным сном. Хаспер, естественно, объяснил мне причину такой невероятной регенерации.
— Беа демантр, — сказал он. — Это особые воины, которых умеют создавать только высшие маги. Самые лучшие воины, равных которым нет.
— И что же в них особенного?
— Демантр — это помесь человека и низшего демона. Поэтому у нее такая особенная внешность. Соединить человеческую плоть и демонскую сущность очень трудно. Призванный демон должен полностью подчиниться магу, только тогда его можно вселить в тело. Раньше демантров создавали, вселяя демона в мертвую плоть, но такие воины не могли жить долго — мертвое тело быстро разрушалось. Беа другая. Говорят, много лет назад она была искусным воином, но однажды в бою была смертельно ранена. Спасший ее маг предложил ей стать демантром, чтобы сохранить жизнь, и она согласилась.
— И где же Кулот Нанн завербовал ее?
— Многие воины и маги в наше времявынуждены продавать свои услуги разнымвлиятельным людям. В том числе таким, как Кулот Нанн.
— И ты один из них?
— Мне нечего стыдиться. Нанн… он был влиятельным господином, у него высокая репутация и есть немало друзей среди магов в Румастарде. Сам великий магистр Беннон Чард благоволил Нанну, считая его своим ближайшим помощником. Его особыми услугами пользовались многие большие люди. Мне повезло, что он выбрал меня из многих кандидатов. Он неплохо мне платил, а работа, которую я делал, была… без особого запаха. Ему был нужен маг-консультант, который помогал бы добывать сокровища и редкие артефакты, классифицировать их и делать первичную оценку их стоимости. Нанн делал на этом хорошие деньги.
— Плюс рабами приторговывал?
— В этом нет ничего дурного. Рабские рынки в Румастарде приносят хорошие деньги. И рабам не в чем нас упрекнуть.
— Это еще почему?
— Потому что у пленников два пути: либо смерть, либо рабство. Многие считают, что рабство лучше.
— Слушай, Хаспер, а почему у этого Нанна были такие странные глаза?
— Странные? О чем ты?
— О глазах. Зрачки у него были какие-то змеиные.
— Правда? Я не замечал этого. — Хаспер выглядел растерянным, и я понял, что он не врет. — Знаешь, что я скажу тебе? Кое-кому в Румастарде может очень не понравиться, что ты убил Нанна. Тебе этого не простят.
— Плевать. Я не боюсь. В конце концов, можно сказать, что его убили ашарди. — Тут я посмотрел на Хаспера. — Если, конечно, ты или кто-то из твоих людей меня не заложите.
— Ты или очень храбрый, Сим, либо очень глупый… Ты не польешь мне на руки?
— Хаспер, а кто такие ашарди?
— Они разбойники, кочевники, не подчиняющиеся владыкам Изарата и воюющие со всеми сразу. Их кочевья разбросаны по всему Ашарханду, они храбрые воины и не идут с властями ни на какие переговоры. У них есть свой король, но кто он — никто не знает. Правители Ашарханда несколько раз пытались их покорить, но всякий раз терпели поражение. Ашарди не имеют постоянных городов, их территория слишком велика. Гоняться за ними — все равно что бегать за вчерашним днем.
— Интересная у вас тут жизнь, — я потянулся, зевнул. — Ну, так скажи мне, друг Хаспер, что будем делать дальше?
— Ты у нас командуешь, тебе решать.
— Я командую?