Итак, еще одна попытка. Я чувствую свое тело, могу двигаться, думать, воспринимаю действительность и вроде бы не получил серьезных увечий. Левая часть лица побаливала: дотронувшись до левой скулы, я вскрикнул — кожа была рассечена, причем глубоко. Я отнял от скулы руку и глянул на пальцы: чистые, крови нет, значит, рана уже зарубцевалась. Чувствовалось, что левая сторона лица опухла, но это не фатально. И кость вроде цела, поскольку боль несильная. В худшем случае просто трещина. Проклятущая запаска «Паджеро» все же задела меня, и, если бы не шлем, быть бы мне холодным трупом. Прочих травм я не обнаружил — так, мелкие ссадины и царапины.
Еще раз попробуем сначала… Я попал в аварию. Наверное, я был без сознания. Кто-то нашел меня и притащил в это место.
Стоп, а почему не в больницу? И почему…
Ладно, проехали. Так или иначе, я жив. И вообще, что-то я не тем занят. Надо выход искать. При условии, конечно, что он есть.
Я посмотрел вокруг себя. Пусто, голый песчаный пол, каменные стены. Кое-где поблескивают лужицы воды. Сыро, пахнет солью и тухлой водой. Радость начала понемногу уходить, башка заварила трезво, и я почувствовал страх. Это не больница, понятно. Вроде, пещерка, причем весьма и весьма темная и сырая. Справа от меня, на подпирающем низкий свод столбе подвешен старый, битый ржавчиной железный фонарь. В нем мерцает огонек, и я лежу как раз в круге света. Дальше начинался мрак, в котором угадывались нагромождения камней и кучи земли. Где-то рядом об пол шлепали капли падающей со свода воды. И еще слышался шум — вроде как прибой рядом. Явно не больница.
Может, морг?
Еще миг назад мне хотелось петь от счастья, теперь меня просто парализовало ужасом. Потом дошло — да нет, в морге не может быть такого свежего воздуха. Там воняет формалином и… вобщем, вы поняли чем. А в этом месте пахло рыбой, сырой землей и озоном.
Или меня уже похоронили?!
Вот тут я завопил — никогда в жизни не орал так дико и в такой панике. Даже в армии, когда однажды на первом месяце службы застрял в БМП. Полез на место механика-водителя и застрял. Сам не знаю, как получилось. Но только когда понял, что выбраться не могу, начал вопить. Трое ребят меня вытаскивали, и я еще наряд по кухне схлопотал. Так кричат в кошмаре. Но это подземелье мне не снилось, очевидно. Оно был реально, как был реален я сам. И мой крик ничего не изменил — я не проснулся.
Тишина добивала, заставляла волосы на голове шевелиться, внутри меня что-то задергалось, а рот наполнился сухостью. Страх. Почти панический, помрачающий разум.
Пытаясь успокоиться и параллельно связать концы с концами, я начал себя осматривать и ощупывать. Губы были распухшими и липкими: вытирая их рукой, я вдруг обнаружил, что у меня нет бороды. Уже много лет я ношу бородку-эспаньолку, отрастил ее назло бывшей, которая буквально изводила меня требованиями бриться каждый день. И вот — бородки больше не было, голый подбородок, гладкий, как ягодица. И еще я выяснил между делом, что меня кто-то переодел, пока я был в отключке. Какая-то странная рубаха, вроде как холщовая, поверх рубахи надет короткий жилет из тонкой кожи без пуговиц и без карманов. На ногах сапоги с узкими голенищами, усеянными пряжками, какие-то странные штаны, похоже замшевые. На руках перчатки, но не мои, байкерские, а обычные, из тонкой хорошо выделанной кожи. Все вместе выглядит как кинематографический наряд какого-нибудь пирата из века семнадцатого. Одежда, сырая и грязная, запачканая песком, пахла солью, водорослями и псиной, будто ее сто лет не стирали.
М-мать, что за тюзовские тряпки на меня напялили, а?! А мои вещи где?
Еперный театр, где мои вещи?!
Наверное, меня ограбили. Увидели меня бесчувственного на дороге после аварии, мотоцикл забрали, а меня…
Обобрали и побрили, ага. И еще переодели.
Бред, Максим Михайлович. Ты бредишь. Какой-то детектив с киллерами развел. Да кому нахрен ты нужен! Если только гопота какая-нибудь на моего «Стида» позарилась…