— Когда речь идет о врагах нашего народа, деньги не имеют значения.
— Ты кровожаден, — усмехнулся Виарен. — И, кажется, забыл простую истину: мы не напяливаем на себя одежды Божественных. Пусть кто-нибудь другой восстанавливает справедливость. Мы всего лишь делаем нашу работу.
— Это говоришь ты, сид? Быстро же ты забыл прошлое.
— Я ничего не забыл, Эйтан, — Виарен перестал улыбаться. — А вот ты, кажется, начинаешь забывать, что не мы с тобой решаем, кому жить, а кому умереть. Мы выполняем приказы, дружище. Ты не хуже меня знаешь правила.
— Когда я уходил из особняка генерала, в моей душе был свет, — сказал Эйтан. — Я никогда не испытывал подобного чувства.
— Есть те, кто убивает ради корысти — таких большинство. Есть те, кто лишает жизни во имя идеи. Еще кто-то совершает убийство, поддавшись своим чувствам и страстям. Сейчас ты признался, что дал волю своим чувствам. Мы не должны так поступать. Мы выше этого. Мы убиваем потому, что это наша работа. Мы подобны сапожнику, который шьет пару сапог и не задумывается при этом, кто будет их носить: купец или воин, верный муж или повеса, палач или его будущая жертва, мерзавец или праведник. Для сапожника главное сшить сапоги так, чтобы они были прочными, теплыми и не натирали ног. Он просто делает свою работу, и старается сделать ее достойно. Так и мы, Эйтан — мы работаем. Ты еще что-то хочешь мне сказать?
— Нет. — Эльф шагнул к двери.
— Тогда да пребудет Покров ночи на тебе, брат мой! Удачи!
Выйдя из корчмы, Эйтан прошел вверх по улице и свернул к Лоанскому рынку. Здесь было многолюдно, как, впрочем, и всегда. Вскоре Эйтан дошел до рядов, где продавали пряности — ему нравилось, как здесь пахнет. В самом конце рядов он увидел пожилую женщину-сидку в поношенном темном платье и высоком чепце. Она продавала тонкие румяные посыпанные ореховой крошкой блинчики, лежавшие перед ней на прилавке, на толстом платке.
— Здравствуй, матушка, — сказал ей Эйтан.
— Здравствуй, сынок, — улыбнулась сидка.
Он купил все блинчики. Женщина запросила пять медяков — и отшатнулась от Эйтана, когда он высыпал в ее платок горсть золота.
— Купи себе красивое платье, матушка, — сказал Эйтан и пошел дальше.
У канала он присел на каменную тумбу и начал есть купленные блины. У них был вкус его детства: точно такие же когда-то пекла его мать. Эйтан вспомнил, как воровал их со стола, пока мама стояла у плиты — и делала вид, что не видит его. Улыбнувшись, он свернул в трубку очередной блинчик и поднес ко рту, и тут почувствовал, что за ним наблюдают.
Он обернулся. Какой-то круглоухий, очень старый и худой. Вначале Эйтан принял его за нищего, — уж слишком потрепанной была одежда незнакомца, — но мгновение спустя понял, что ошибся. У старика были ледяные серые глаза и взгляд человека, привыкшего повелевать.
— Хочешь? — спросил Эйтан, показывая старику блинную трубочку. — Или тебе денег дать?
— Ты Эйтан Эриль, верно? — внезапно спросил старик.
— Нет, — ответил Эйтан, тяжело глянув на старика. — Ты ошибся.
— Наверное. Сидов в Румастарде не так много. Я искал Эйтана Эриля, — тут старик так посмотрел на молодого эльфа, что Эйтан понял: этот круглоухий прекрасно знает, кто он такой, — чтобы сообщить ему о сестре.
— О сестре? — Эйтан вздрогнул, вскочил с тумбы. — Ты что-то знаешь о Беани?
— Она жива.
— Жива?! Ты лжешь! Мне сказали, она погибла в битве у Алой реки.
— Нет. — Тут старик подошел к ошеломленному Эйтану вплотную и понизил голос до шепота. — Ты сможешь встретиться с ней.
— Где она?
— Мне было видение. Твоя сестра направляется в Иль-Флор; это разрушенная деревня в нескольких милях от Марблскалла. Ей нужно еще дней пять, чтобы добраться до места. Ты сможешь перехватить ее в Иль-Флоре, если сегодня же покинешь Румастард.
— Я не верю тебе! Кто ты вообще такой?
— Просто странник.
— Как ты узнал, что Беани жива?
— Я многое знаю. Например, как ты зарабатываешь на жизнь. Тот, кто хочет смерти принца Дугана Хемфрика поставил Старшим одно условие — после того, как Дуган умрет, его убийца тоже должен будет умереть. И Старшие согласились с этим условием. — Старик глянул за плечо юноши, усмехнулся. — Ты остался без завтрака.
Эйтан невольно оглянулся и увидел, что маленькая мохнатая собачонка стащила с тумбы его блинчики и жадно их уписывает. Он смотрел на собаку всего секунду, а после, обернувшись, обнаружил, что старика рядом с ним уже нет. Опомнившись, Эйтанпобежал вдоль канала к торговым рядам, пытаясь углядеть среди прохожих странного круглоухого, ошеломившего его своими словами, но тщетно — старик как сквозь землю провалился.