Меч был в простых ножнах из черного сафьяна, с кольцами для перевязи и металлическим наконечником. Обшитая черной кожей рукоять с Z — образными дужками гарды и яйцевидным оголовником была сантиметров тридцать пять-сорок в длину, а весь меч где-то метра полтора. Типичный бастардный меч, если я что-нибудь понимаю в холодном оружии. Я вытянул меч из ножен на треть клинка. Сталь была голубоватая, когда-то безупречно отполированная, а теперь покрытая сеточкой крошечных царапинок, оставленных временем. Вдоль фухтеля до самых долов на клинке шла надпись, выгравированная письменами, которые я уже видел в подземелье Аранд-Ануна: «Мастер оружия Гертензерик из Вингомартиса», а выше, между чойлами, красовалось клеймо — четырехпалая драконья лапа. Я перевернул меч: на другой стороне лезвия тоже были клеймо и надпись «С ним да одержишь победу». Давно я не испытывал такого волнения. Флавия, стащившая с головы грязный мешок, смотрела на меня сияющими счастливыми глазами.
— Нашли! — вздохнул я. — Теперь надо сваливать отсюда поскорее.
— Давай меч, я его спрячу под одеждой, — предложила Флавия.
— Погоди, — я прислушался. — Слышишь?
Голоса приближались. Секундой спустя послышались шаги у входа в сарай.
— Они только что были на дороге, — сказал голос, который я узнал: говорил солдат, остановивший нас у корчмы. — Куда подевались?
Воин задержался на мгновение на пороге, а потом шагнул внутрь сарая. Следом за ним вошли еще двое: один с мечом на плече, второй с арбалетом в руках.
— Вот они! — воскликнул солдат, увидев нас. — Стоять!
— Хренасе! — крикнул я, рванул пистоль из-за пояса и выстрелил ему в лоб. Солдат без звука опрокинулся назвничь, забрызгав кровью бревенчатую стену. Мечник заорал, вытягивая клинок из ножен, но я оборвал его крик, разрядив ему в башку второй ствол. Арбалетчик не успел выстрелить — Флавия своим посохом выбила у него арбалет из рук, а я довершил дело, вогнав солдату клинок в живот.
Держа меч обеими руками, я выбежал из сарая, Флавия с посохом в одной руке и ножнами от Ардболга в другой — следом за мной. Но тревога уже поднялась, и нам навстречу от таверны бежали через поле сразу четыре черно-красных, яростно вопя и размахивая оружием.
Эх, помирать так с музыкой!
— Ах, вашу мать! — взревел я и побежал навстречу врагам, держа меч клинком вверх. Страха я не испытывал, только ярость и дикое, нечеловеческое желание победить.
Передний воин обогнал остальных на несколько метров и мчался прямо на меня — его лицо было перекошено злобой. Я увернулся от опускающегося мне на голову меча и широко, как косой, саданул его по ноге, да так хорошо, что отсек ее по колено. Черно-красный опрокинулся на траву и взвыл, зажимая руками фонтанирующую кровью культю. Двое неслись ко мне с разных сторон: я приготовился встретить их, но тут мимо моего уха что-то пролетело, и враг справа на бегу опрокинулся назад, смешно взбрыкнув ногами — в его груди торчал хорошо мне знакомый эльфийский батар.
Развернувшись к набегавшему противнику лицом, я увернулся от его меча и, с трудом удержав равновесие, повернулся на каблуках, как заправский матадор. Воин, разворачиваясь, занес меч, но я опередил его. Влепил ему оголовником прямо в зубы, а потом резанул с потягом по корпусу, всем телом почувствовав, как сталь Ардболга разрезала и сюрко, и кольчугу, и стеганый гамбизон, и брюшные мышцы. Черно-красный упал на колени, завыл, схватившись за распоротый живот.
Беа, появившаяся, как из-под земли, рассекла череп третьему. Четвертый черно-красный, увидев, что остался один, бросил меч и, упав на колени, взмолился о пощаде, но Беа на бегу прикончила его коротким ударом в затылок.
— Туда! — закричала она, показывая на корчму.
У входа в таверну нас уже ждали черный рыцарь, его оруженосцы и похожий на драного стервятника маг. Мы неслись прямо на них — Беа впереди, я за ней. Рыцарь протянул к нам руку с секирой, и его оруженосцы побежали нам навстречу. Но это была тщетная попытка нам помешать: Беа не останавливаясь, поравнялась со своим противником, и оруженосец с воплем отшатнулся от нее, тщетно пытаясь зажать смертельную рану на шее. Мой противник, не добежав до меня несколько шагов, внезапно встал, и я отчетливо увидел ужас на его лице. Впрочем, о милосердии в те секунды я думал меньше всего. Оруженосец попытался показать мне какой-то хитрый фехтовальный прием, но я разгадал его и, отскочив назад, острием меча чиркнул его по горлу, над воротом стеганки. Оруженосец захрипел и, выплевывая кровавую пену, мешком осел в высокую траву.