Чехословацкое восстание
Чехословацкий корпус стал своеобразным инструментом международной политики. В конце мая 1918 г., когда началось восстание чехословаков, в союзных миссиях не осталось ни одного человека, который стоял бы на точке зрения «мурманской политики», то есть интервенции с одобрения советского правительства. Позднее стали известны факты сотрудничества союзников в организации выступления чехословаков. Так, в конце января 1920 г. в Праге на процессе Муны, одного из вождей левой чехословацкой социалистической партии, был представлен документ, в котором описывались переговоры П. Макса, вице-президента Чехословацкого национального совета, и главы французской миссии в России, который сказал, что для признания союзниками независимости Чехословакии чехословаки должны поднять восстание против Советской Республики в интересах союзников. Узнав об этом условии, Т. Г. Масарик (глава Чехословацкого национального совета в России) телеграфировал из Лондона, где в то время находился, об отсрочке выступления, пока он не сделает союзникам дальнейших представлений. Не добившись смягчения условий, в телеграмме он сообщил П. Максу, что надо выступить с целью получения признания чехословацкого государства, хотя бы ценой кровопролития в России[255]. Вскоре после этого чехословацкие войска захватили Сибирскую магистраль и линию Волги.
К чехословацким частям на территории России проявляли интерес и вожди набиравшего силу Белого движения. Однако все предложения со стороны генералов Алексеева и Корнилова о передаче чехословацкого корпуса в их распоряжение наталкивались на твердую позицию Т. Г. Масарика: «Я бы никогда не позволил, дабы чешская армия предложила службу контрреволюции, дабы она компрометировалась русским монархизмом»[256]. Между тем, «Известия ЦИК» писали 6 июня 1918 г., что, по сообщению «Омского Вестника», за время военных действий по линиям сибирских дорог чехословаками захвачено 164 вагона с хлебом, предназначенных для голодающих губерний Великороссии; это продовольствие было поделено между семеновскими войсками и чехословаками, достигшими соглашения по совместному ведению дальнейших военных операций; чехословацкие вожди и отдельные казачьи командиры расстреляли омских рабочих, пытавшихся оказать сопротивление при вступлении чехословаков и казаков в Омск.
Как известно, 4 июня 1918 г. союзные представители обратились к советскому правительству с заявлением, в котором указывалось, что если будет произведено разоружение чехословаков, то державы-союзницы будут рассматривать это как акт враждебного свойства, направленный против них. Между тем накануне, 3 июня, Верховный военный совет Антанты утвердил меморандум № 31 о союзной интервенции в русских портах Северного Ледовитого океана[257], которым предусматривалась отправка нескольких британских, французских, американских или итальянских батальонов (от 4 до 6) для овладения Мурманском и Архангельском. Целями интервенции называли стремление удержать последние коммуникации, связывавшие союзников с Центральной Россией; помощь союзной интервенции в Сибири, а также обеспечение успешной переброски чешских и сербских частей на Север для использования их в борьбе с немцами. В меморандуме отмечалось, что занять Архангельск и Мурманск союзников торопят не только их представители в России, но и большинство русских партий, в связи с тем, что эти порты являются единственными свободными выходами в Западную Европу, оставшимися у России; превращение же Германией Мурманска в базу для подводных лодок сделало бы недоступным для Антанты морской путь к Архангельску. Принятая в июле военным советом резолюция в основном повторяла меморандум № 31, однако в ней нашла отражение просьба Англии об отправке на Север американского контингента в составе трех батальонов пехоты и вспомогательных частей[258].
Окончательное решение об интервенции на российском Севере было принято лишь через месяц, 3 июля 1918 г., седьмой сессией Верховного военного совета Антанты. Вызвано оно было продолжавшимся противодействием интервенции в Соединенных Штатах, несмотря на то, что она получила одобрение в ноте от 3 июня, и на то, что 8 июня в Мурманске с крейсера «Олимпия» была произведена высадка первого отряда американцев в составе более 100 человек. 22–23 июня около полутора тысяч британских военнослужащих высадилось с прибывших кораблей в Мурманске. Британский генерал Э. Айронсайд в связи с этим вспоминал, что «23 июня союзническая эскадра, состоящая из двух британских, двух русских белогвардейских, одного американского и одного французского корабля прибыла в порт. С ними в Мурманск прибыло подкрепление — 600 британских пехотинцев и рота пулеметчиков. С эскадрой прибыла также британская миссия в составе 70 офицеров и пятисот рядовых… Она намеревалась проследовать в Архангельск, чтобы помочь в формировании антибольшевистских отрядов»[259]. К концу июня численность интервентов на берегу составляла примерно 4–4,5 тыс. человек, а численность защитников Мурмана была, по данным военно-политического комиссара Мурманского края А. Каверина, менее 3 тыс. человек[260].
256
Цит. по:
258