С каждым днем затихал и слух о германских военнопленных, якобы сорганизованных в Сибири с ведома и одобрения советской власти для борьбы против союзников.
Вопрос о германских военнопленных
20 марта 1918 г. американец капитан У. Уэбстер — представитель американской миссии Красного Креста и сотрудник английского посольства капитан У. Хикс отправились в Сибирь, чтобы прояснить состояние дел с германскими военнопленными. Донесения их не оставляли места сомнениям: «Вооруженных военнопленных в районе от Владивостока до Читы не имеется. Некоторые военнопленные в Иркутске вооружены — все они венгерские социалисты и записываются для борьбы против Семенова в Маньчжурии», — передавал Робинс их донесения послу Фрэнсису 30 марта[267]. 1 апреля Хикс сообщил, что во всей Сибири было не более 1200 вооруженных военнопленных — социалистов-революционеров, которые охраняли в основном пленных германских офицеров; в военных операциях использовать их не предполагалось; находились они под строгим контролем большевистских офицеров, возможны были проверки союзниками. На вопрос Хикса, какую помощь могли бы оказать союзники России, был получен ответ: «во-первых, необходима посылка товара из Англии и Америки через Владивосток и Архангельск; во-вторых, необходима помощь в перевозке запасов путем открытия Восточно-Китайской железной дороги по линии Харбин — Маньчжурия (закрытая с одобрения союзников); в-третьих, союзники должны помешать Китаю оказывать поддержку войскам Семенова, который реорганизуется на китайской территории»[268]. 13 апреля в английском парламенте был поднят вопрос об угрозе, которую представляли германские военнопленные. Парламентарий Л. Смис интересовался, получило ли английское правительство подтверждение сведений о вооружении австро-германских военнопленных, действительно ли вооружены только вышедшие из подданства своей страны австрийцы — социалисты? Роберт Сесиль ответил, что полученный отчет Хикса соответствует имеющимся у Смиса сведениям[269]. Подтверждались эти сведения и телеграммой корреспондента газеты The Times из Пекина от 23 апреля: «Вопрос о германо-австрийских военнопленных в Сибири выяснился. Все военнопленные расположены в Приамурье, тщательно охраняются большевиками, те из них, кто находятся на западе от Читы — на свободе. Несколько тысяч, главным образом, венгров, присоединились к большевикам в качестве интернациональных социалистов. По-видимому, в настоящее время не существует вопроса о действии вооруженных военнопленных во вражеских интересах»[270].
10 апреля из Сибири в Токио прибыл глава Чехословацкого национального совета Т. Г. Масарик. В конфиденциальной беседе с американским посланником Масарик сказал, что союзники должны признать де-факто большевистское правительство; монархическое движение слабо, и не следует его поддерживать; союзники ожидали, что Алексеев и Корнилов будут иметь на Дону большой успех, но он не верил им и отказался присоединиться к ним. Нигде в Сибири Масарик не видел германо-австрийских вооруженных военнопленных[271]. Однако заявление Масарика о несерьезности угрозы со стороны австро-германских военнопленных было передано в Вашингтон, и оттуда, видимо, в Лондон. 23 апреля 1918 г. в Японии произошла смена министра иностранных дел: виконт Мотоно уступил свой пост барону Като. The Times 30 апреля сообщила в связи с этим, что данное назначение рассматривается как готовность Японии к интервенции, стремление ее к полной свободе действий.
6 мая член английского парламента Кинг вновь поднял вопрос, насколько справедливы слухи о вооружении германских военнопленных и осведомлено ли английское правительство о том, что, согласно заявлению наркома Чичерина, эти слухи не соответствовали, как утверждала англо-американская миссия, действительности. Британский министр иностранных дел А. Бальфур, безусловно, был осведомлен о докладе англо-американской миссии; 26 апреля он был опубликован также и в русской прессе. Тем не менее Бальфур ответил, что ничего не слышал о чичеринском заявлении по поводу этого доклада[272]. Доклад, видимо, не соответствовал, «политическому моменту»: вооружение германских военнопленных могло стать предлогом для начала интервенции. 9 мая в парламенте на новый запрос Кинга: подтверждаются ли англо-американской миссией сведения о вооружении тысяч германских военнопленных, Бальфур уклончиво ответил, что доклады по этому вопросу противоречивы, и их публикация не принесет какой-либо пользы[273].