Представители различных политических течений на Западе оценили миссию Керенского одинаково. Однако в то время взаимоотношения союзников не позволили начать интервенцию и использовать призыв русского политика как официальное приглашение к ее осуществлению.
27 июня 1918 г. в опубликованном в Вашингтоне неофициальном заявлении сообщалось, что правительство Японии решило отклонить предложение Антанты о сибирской интервенции. Однако как отказ помочь России в деле ее возрождения союзниками это не расценивалось. О противоречиях внутри японского правительства сообщила в тот же день Éсо cle Paris, указав, что бывший министр иностранных дел виконт И. Мотоно и барон Като за интервенцию; против нее высказывается только морской министр Т. Като, который, однако, может изменить свою точку зрения, если станет министром иностранных дел. Неоспоримым являлось то, что большинство политических деятелей в Японии выступало за интервенцию. Следовало учитывать и такие обстоятельства, как китайско-японское сотрудничество и концентрация войск Китая в Маньчжурии.
27 июня Роберт Сесиль объявил в английском парламенте, что между правительствами Великобритании и Соединенных Штатов, а также других союзников постоянно проходят совещания по русскому вопросу, но пока он ничего не может сказать по вопросу об интервенции. Покончить с таким неясным положением и начать действовать потребовал The Observer в номере от 30 июня 1918 г., осознавая, что любое из возможных действий влечет за собой риск. В самой России «большие силы патриотов ждут вождей, оружия и снаряжения; большевики, и те будут прощены, если станут сражаться за возрождение России».
В то время странам-союзницам интервенция казалась опасной в такой же степени, как и желательной.
Необходимо отметить, что НКИД неоднократно предпринимал попытки ослабить напряженность в отношениях с Великобританией и Францией, пытаясь, в частности договориться о судьбе солдат Российского экспедиционного корпуса, отправленных французами в Африку, достигнуть соглашения об отказе от принудительного набора российских граждан в британскую армию. Далеко не всегда НКИД удостаивали ответом. Так, в ответ на телеграмму Г. В. Чичерина о захвате Францией военных кораблей русского Черноморского флота Раймон Пуанкаре заявил, что французское правительство считает, что будучи непризнанным, советское правительство совершенно не полномочно требовать возвращения этих кораблей[316]. Французское правительство, по словам Пуанкаре, не намеревалось препятствовать торговле между обоими народами. Придерживаясь принципа абсолютного уважения частной собственности, оно воздержалось от ответа соответствующими актами на «беспрецедентно грубый грабеж, жертвами которого стали французские граждане в России». Русские могут, указывалось далее в телеграмме, в полной безопасности заключать во Франции торговые сделки; однако русские организации, обеспечившие себе в России монополию на внешнюю торговлю, не имели права представлять русское государство и рассматривались как частные организации.
Между тем предпринимаемые советской стороной попытки наладить торгово-экономические отношения с великими державами результатов не дали. Так, посетившая в июле 1918 г. Москву английская коммерческая делегация во главе с У. Кларком — высокопоставленным чиновником Министерства внешней торговли Великобритании, через неделю покинула российскую столицу, без объяснения причин своего поспешного бегства. Видимо, оно было связано с начавшимся в то время расширением похода английских войск в глубь Мурманского края. В. А. Шишкин справедливо увидел в посылке британской миссии, состоявшей из Лесли Уркарта и двух других имевших до революции предприятия в России представителей торгово-промышленных кругов, стремление их правительства скорее успокоить общественное мнение накануне высадки английских войск в Архангельск и прозондировать почву по ряду вопросов в советских кругах, чем установить экономические контакты с советским правительством[317]. Отъезд миссии Кларка 28 июля 1918 г. знаменовал собой прекращение всяких контактов в экономической области между двумя странами на весьма продолжительный срок. Французское правительство, как наиболее активный поборник вооруженной интервенции против Советской России, не только отказалось впустить на территорию своей страны советского официального представителя, но и выразило полное согласие с американской политикой экономического бойкота «пролетарского» государства.
317