Политика «умалчивания!
Державы Антанты новую власть не признали. Вместе с тем они и не отзывали послов из Петрограда, сохраняя канал для диалога с большевиками, которых безуспешно пытались убедить продолжать войну с Германией. Главный тон в этом задавала пресса Великобритании. Так, после получения известия о перевороте, 8 ноября 1917 г. проконсервативная газета Daily Express писала о том, что любое вмешательство в события в России лишь ухудшит ее положение, и предлагала Англии предоставить Россию на время самой себе. В тот же день консервативная Morning Post выдвинула своего рода лозунг интервенции, сообщив, что последователи Ленина являются врагами Антанты и открытыми друзьями Германии, поэтому никаких дел с ними быть не может. Перед союзниками, писала газета, лишь одна задача: установить какими-либо средствами связь с русским народом и с верными союзникам его элементами. Словно следуя совету либеральной Westminster Gazette от
9 ноября «не делать ничего, что дало бы возможность максималистам (этим термином называли большевиков. — Н. Б.) сказать, что мы, а не немцы являемся врагами, что мы покушаемся диктовать им», правительство и общественные круги Великобритании решили держаться выжидательно. В течение двух недель в публикациях английской прессы наблюдалась определенная сдержанность: большинство статей ограничивалось сопоставлением информации о событиях в России; речь о признании советского правительства в них не шла. Приведем такой факт. Когда 10 ноября юнкера захватили на несколько часов Петроградскую телеграфную станцию, они успели разослать телеграммы о том, что советское правительство сброшено; английская пресса, хотя и с оговорками, склонна была довериться этим сообщениям. Освещать события в России в те дни начал Стокгольм, сообщив, что во главе победных войск в Питер вошел П. Н. Краснов. Однако в целом первые послеоктябрьские дни были днями выжидания. Ожидание господствовало и в британском парламенте. 12 ноября на запрос о положении дел в России министр иностранных дел А. Дж. Бальфур ответил, что никаких сообщений, помимо того, что появилось в прессе, он сделать не может. Через неделю, 19 ноября, последовал новый запрос, заставивший Бальфура признать факт «победы» советского правительства. Член парламента Кинг поинтересовался, осведомлен ли министр иностранных дел о положении в Петрограде; находился ли он в течение последней недели в телеграфной связи с Дж. Бьюкененом; покинул ли кто-либо из дипломатических представителей Петроград по причинам безопасности. Бальфур ответил, что положение в России до сих пор неясно, хотя, очевидно, экстремисты вполне овладели Петроградом и Москвой, телеграфное сообщение с английским посланником в Петрограде, прерванное одно время, возобновилось; сэр Бьюкенен остался на своем посту. Сведений же об остальных дипломатических представителей у Бальфура не оказалось[39].
22 ноября Кинг вновь сделал запрос Бальфуру, не обратил ли тот внимания на необходимость нового и более сильного дипломатического представительства в России, и не рассматривал ли он, ввиду создавшегося там положения, вопрос о посылке специальной миссии в Россию? Отрицательный ответ на обе части вопроса дал министр блокады[40] лорд Роберт Сесиль. Следует отметить, что недовольство Бьюкененом наблюдалось в тот момент в британских и правых, и умеренно-левых кругах: правых — потому что он «не предупредил октябрьской революции», умеренно-левых — как не оказавшего поддержки правительству А. Керенского. Вопрос о посылке миссии в Россию в прессе не обсуждался, хотя и муссировался в правительственных кругах. О том, какова должна быть эта миссия, — заметка дипломатического корреспондента газеты “Daily Mail” от 23 ноября 1917 г. В заметке сообщалось, что в английских влиятельных кругах симпатизируют идее посылки в Россию авторитетной миссии, во главе которой мог бы стоять такой ответственный государственный деятель, как министр военного снабжения Уинстон Черчилль. Однако подобная миссия могла бы быть послана только по приглашению русского народа, трудность заключалась также и в том, как найти авторитетную власть, которая могла бы говорить от имени России. В дальнейшем о такой миссии во главе с Черчиллем в прессе не упоминалось.
40
Министерство блокады координировало мероприятия по морской блокаде Германии и ее союзников.