Через минуту она улыбнулась, взглянув на меня, и сказала:
– Прости. Что-то нашло. Наверное, устала… Ой, тачка! Хватай ее!
Домчались мы до гостиницы с комфортом. Теплый воздух тугой струей врывался в салон, и я, подставляя ему лицо, смотрел на проносящиеся мимо скверы с пышной зеленью, фонтаны, клумбы с розами. Настроение быстро улучшилось, и Валери, сидящая на заднем сиденье, обвила меня за плечи руками и шепнула на ухо:
– Тебе нравится?
– Очень, – признался я.
– Вечером мы устроим пир с шашлыками и шампанским.
– Это превосходно.
– А потом раскроем настежь балконную дверь, ляжем на чистую постель…
– И?
– И заснем крепким сном, – закончила мысль Валери.
В общем, почти так оно и получилось. Мы закинули вещи в наш номер, приняли душ и сразу же спустились в бар. Начали с двух бутылок шампанского, продолжили коньяком, а вот чем закончили – не помню, так как там, в баре, я неожиданно встретил своего бывшего сослуживца – Алексеева. Меня довольно чувствительно хлопнул по плечу рослый офицер в камуфляже, с эмблемой МС на груди и радостно крикнул:
– Вацура? Кирилл? Это ты?! Мать честная, сколько лет, сколько зим!
Я не сразу узнал его; он мне помог, представился, и мы сжали друг друга в объятиях.
– Откуда ты здесь?.. Ого, уже полковник!
– Служу в штабе миротворческих сил. А ты, я слышал, попал под сокращение?
– Попал. В Крым переехал.
– Так приглашай на отдых… А чем здесь занимаешься?.. Эй, бармен! Пару бутылок коньяка сюда! – Он сделал барский жест, щелкнув пальцами.
– Долгая история, – я махнул рукой. – В другой раз как-нибудь… Знакомься, это Валери.
Полковник привстал со стула и поцеловал девушке руку.
– Очень приятно. Игорь Алексеев. Кирилл не рассказывал вам обо мне? Мы вместе служили в Кундузе. Он был старшиной разведроты, а я – начальником штаба батальона.
Валери начала скучать. Мы с Алексеевым приговорили вторую бутылку коньяка, и он принялся таинственным шепотом рассказывать мне, что научился жить красиво, но кто-то его начинает душить, а он так просто сдаваться не намерен и всю мразь скоро выведет на чистую воду. Я ничего не понимал. Валери куда-то пропала. Я распрощался с полковником, мы очень долго жали друг другу руки в фойе гостиницы, Алексеев сунул мне в карман свою визитку и, наверное, раз сто повторил, что ждет меня завтра у себя в четыреста пятнадцатом номере.
Когда я поднялся наверх и завалился в наш номер, Валери сидела в кресле с книжкой в руках. Взглянула на меня, и усмешка пробежала по ее губам.
– Здорово ты набрался. О чем это вы с ним так долго трепались?
Меня это задело. Я подошел к ней, выбил из ее рук книгу и, глядя ей в глаза, произнес:
– О красивой жизни. И вообще, это не твое дело, это военная тайна. Ты мне не жена. Ты вообще непонятно кто… Я не прав? Ну скажи, кто ты? Что ты замышляешь?
Валери молчала.
– А-а, вот видишь! Молчишь. Потому что признаться страшно.
После этого я, не раздевшись, рухнул в кровать и долго лежал неподвижно, притворяясь спящим, наблюдая за Валери через щелочки век. Она читала, изредка кидая на меня взгляды. Потом положила книгу на кровать, встала, тихо подошла к телефону, набрала номер и сказала, прикрывая трубку рукой:
– Мы прилетели, Низами Султанович.
Видимо, ей что-то говорили; она молчала, лишь сказала «Хорошо» перед тем, как опустить трубку на телефон.
Я взвился на кровати, как удав:
– Кому ты звонила?
Она вздрогнула, по ее лицу пробежала тень испуга.
– Фу-ты, напугал! То лежит, как покойник, то вскакивает, как при пожаре. Адвокату я звонила. Рамазанову. Сказала, что мы прилетели.
– А я подумал, что в морг, – ответил я.
– Если ты будешь так напиваться, то не исключено, что придется звонить и в морг.
Я взревел, как разъяренный зверь, швырнул в нее подушку, потом схватил Валери в охапку и повалил на кровать. Трудно назвать то, что я с ней вытворял, проявлением любви, но Валери осталась довольна мною, хотя утро было для нее хмурым и ей пришлось класть на глаза примочки из заварки.
Я же чувствовал себя прекрасно, сделал на балконе зарядку, полюбовался на парк, который пышным зеленым ковром расстилался под окнами гостиницы, откуда доносилась восточная музыка и веяло запахом горящих углей – шашлычники и пловщики начинали готовить.
– Я умираю с голоду! Эти запахи могут свести с ума!
Валери вытиралась махровым полотенцем, глядя на меня с любовью и легким укором.
– Первый раз вижу мужчину, который хочет есть на следующее утро после пьянки.
– Ты плохо знаешь мужчин, милая. А впрочем, это не худшее твое качество.
– Ты хорошо помнишь вчерашний день? Провалов в памяти нет?