Петрищев сидел пунцовый, точно насосавшийся крови клоп, и вынужденно признал:
– Сущая правда, ваше высокопревосходительство.
– Люблю молодца за искренность! – Довольный Троекуров шутливо погрозил ему пальцем.
Экзекуция была закончена, гости расхохотались, а исправник принялся смущённо крутить усы.
Когда бы Копейкин с грабежами перешёл границы уезда, им занялись бы губернские власти. Но беззаконный капитан поступал умно́ и границ не нарушал, а резоны Петрищева ясно ухватил Кирила Петрович. Армия солдатами на убогую деревеньку не разбрасывалась – их продолжали держать в гарнизонах и отряжали только в холерные кордоны. Тарас Алексеевич исправно доил казну, выписывая себе синюху за синюхой будто бы на поиски разбойника, складывал деньги в карман и не спешил резать курицу, которая несла золотые яйца.
Исправник рассудил так: рано или поздно жалобы на грабителей дойдут-таки до губернии, начальство из Рязани призовёт его к ответу и даст выволочку. Он отговорится недостатком людей и средств, представит бумаги о деятельности своей – и вот тут настанет самое время встретиться с Копейкиным. У того, поди, уже немало награблено; капитан предложит откуп, Тарас Алексеевич поторгуется и деньги возьмёт…
…а потом с лёгким сердцем передаст разбойника губернской власти – или, того лучше, вытребует всё же солдат и захватит атамана шайки самолично. Дальше последует награда, производство в следующий чин, слава освободителя уезда от напасти, всеобщий почёт и уважение. При таких ожиданиях не зазорно покраснеть раз-другой перед генералом: стыд глаза не выест, зато после можно будет вдоволь поесть и попить за троекуровским столом. Так что исправник, для порядку покрутив усы под видом крайнего смущения, скоро уже налегал на закуски как ни в чём не бывало.
Вести про капитана Копейкина давали пищу любопытству и толкам. История несчастного инвалида, который стал разбойником, задела старшего Дубровского настолько, что в очередном письме к сыну Андрей Гаврилович первый раз отошёл от обыкновенных тем и пустился в рассуждения.
Милостивый государь мой и сын Владимир Андреевич!
Времени нынче у меня много, и вспоминаю рассказы деда своего, а твоего прадеда Василия Даниловича, как он с отрядом подполковника Михельсона преследовал Пугачёва. Самозванец бродил то в одну, то в другую сторону, обманывая тем высланную погоню. Сволочь его, рассыпавшись, производила обычные грабежи. Наконец Пугачёв был окружён отовсюду войсками и, не доверяя сообщникам, стал думать о своём спасении; цель его была: пробраться за Кубань или в Персию. Он бежал, но бегство его казалось нашедствием. Никогда успехи его не были ужаснее, никогда мятеж не свирепствовал с такою силою. Возмущение переходило от одной деревни к другой, от провинции к провинции. Довольно было появления двух или трёх злодеев, чтоб взбунтовать целые области. Составлялись отдельные шайки грабителей и бунтовщиков, и каждая имела у себя своего Пугачёва.
Не то ли, милый друг, происходит в нашем уезде. Здесь объявились разбойники и распространили ужас по всем окрестностям. Меры, принятые противу них, оказались недостаточными. Грабительства, одно другого замечательнее, следуют одно за другим. Нет безопасности ни по дорогам, ни по деревням. Несколько троек, наполненных разбойниками, разъезжают днём, останавливают путешественников и почту, приезжают в сёлы, грабят помещичьи дома и предают их огню. Сказывают, что начальник шайки, отставной капитан Копейкин, славится умом, отважностию и каким-то великодушием. Здешний исправник меж тем бездействует, а коли дальше так пойдёт, то будет у нас, пожалуй, свой Пугачёв без Пугачёва, как при дедушке моём…
И верно, имя увечного капитана было во всех устах. В уезде что ни день пересказывали друг другу новые подвиги отважных злодеев. Удивлялись одному: поместья Троекурова были пощажены.
– Отчего это, Кирила Петрович, разбойники не ограбили у вас ни единого сарая и даже ни одного воза не остановили? – спросила раз помещица Глобова, и он с обыкновенной своей надменностью отвечал:
– Боятся! Разбойник, любезная Анна Савишна, по существу своему трус, а уж страху нагнать я умею! К тому ещё в деревнях у меня заведена отменно хорошая полиция. Копейкин увечен, да не глуп, и ко мне на рожон понапрасну не сунется.