В работе главным образом используются письменные источники — делопроизводственные (актовые материалы, посольские книги, инвентари и др.) и нарративные (летописи, хроники). При этом вторая группа письменных источников имеет второстепенное значение.
Археологические данные служат только для вспомогательных целей — они используются при работе с письменными источниками, как правило, для подтверждения локализаций населенных пунктов. Поселения, впервые упоминающиеся в XV–XVII вв. и позже, по сведениям археологии, оказываются существовавшими и в более раннее время, что позволяет с большей точностью определить территориальный состав Гомельской земли для того времени, когда сведения о ней письменных источников крайне фрагментарны. Также в случаях сомнения в локализации какого-либо населенного пункта определенная степень уверенности возникает, если в окрестностях либо на территории самого поселения имеется археологический памятник (городище, селище, могильник и т. д.).
Источники летописного характера предоставляют даты территориальных приобретений московской или литовской сторон, сведения об осуществленных договорах между соседями, разделах владений между наследниками и т. д., не раскрывая в подробностях ни масштаба приобретений, ни областей разделенных сфер влияния, ни границ розданных земель. В летописях и хрониках совершенно отсутствуют сведения о территориальной структуре Гомельской земли. Так, еще в летописной статье за 1142 г. встречается косвенное свидетельство о существовании вокруг Гомеля группы поселений[36], но названия некоторых из них начинают проявляться в источниках только со второй половины XV в.
В то же время даже единичные сведения о гомельских населенных пунктах, разбросанные по книгам Метрики ВКЛ, в итоге заполняют пространство вокруг Гомеля и позволяют сделать выводы о структуре его поселений начиная с середины XV в. Группа делопроизводственных источников составляет основу исследования.
Пограничное положение Гомельской земли отразилось в московско-литовских договорах XVI в. (1503, 1508, 1522, 1526, 1537, 1542, 1549, 1553, 1556, 1567 (планировался), 1570, 1578 и 1582 гг.). Специфика документа подразумевает точное определение пограничной линии в тех местах, где нарушалась целостность крупных административно-территориальных единиц. И действительно, в районе Гомеля называется ряд населенных пунктов, четко обозначающих сформировавшийся в начале XVI в. участок московско-литовской границы.
Московско-литовские договоры XVI в. являются неотъемлемой компонентой посольских книг[37]. Они органично вплетаются в структуру источника, как бы суммируя и подводя итоги всем посольским речам, обращениям, жалобам, самому ходу переговоров. Информационная недостаточность договоров, на которую обращали внимание исследователи, отходит на второй план, так как предшествующий им в посольских книгах долгий переговорный процесс раскрывает содержание неясных мест и умолчаний договорных грамот[38].
Районы военной напряженности в окрестностях Гомеля четко фиксируются благодаря указаниям посольских книг, на какие села и волости производились нападения, что за территории были заняты той или иной стороной, откуда и куда увели людей и скот и т. д. Посредством локализаций упоминаемых географических объектов определяется пограничный регион, а после обозначается с достаточно большой точностью линия московско-литовской границы.
Посольские книги не только помогают определить линию гомельской границы, в то время как другие источники недостаточны, но и показывают неустойчивый ее характер и, в общем, выявляют процесс постепенного распространения московской власти на земли ВКЛ.
Кроме того, данный источник предоставляет уникальные сведения о территориальной структуре пограничных регионов Великих княжеств Московского и Литовского. Мы наблюдаем ломку сложившегося административного деления ВКЛ и при этом замечаем мероприятия по созданию новых административно-территориальных единиц в составе Московского великого княжества.
В годы московско-литовской конфронтации были составлены реестры черниговских, любечских, мглинских, рославльских и мстиславских границ[39]. Появление этого уникального источника исследователи относят ко времени между 1522–1527 гг.[40], но, видимо, прямое указание источника на то, что «Мглын город Мстиславского повету, за московским, а вжо тому есть 20 и 3 лета, зо всимъ»[41], свидетельствует в пользу составления реестров в 1523 г., а точнее, в 1522 г.[42], когда две части рославльского реестра («Граница роцлавская со Мъстиславлем» и «От Крычова городу Рославлю рубеж»)[43] были приняты в состав литовско-московского договора о перемирии.
37
В исследовании использовались следующие публикации посольских книг, касающиеся московско-литовских отношений и охватывающие период с конца XV до середины XVI в.: Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским. Т. I//СИРИО. Т. 35. СПб., 1882; Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским. Т. II//СИРИО. Т. 59. СПб., 1887; Памятники истории Восточной Европы. Источники XV–XVII вв. Т. II. «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487–1572 гг. / Сост. Б.Н. Морозов. М.; Варшава, 1997.
38
О посольских книгах как источнике по изучению московско-литовской границы см.:
39
Границы Литовского государства с вел. кн. Московским, с показанием числа домов в пограничных селениях//МАМЮ. Т. 1. М., 1897. С. 63–67; «Пам'ять» 1527 р.//Русина О.В. Оверська земля. С. 207–215.
40
М.В. Довнар-Запольский, составитель первой публикации «Реестров» — к 1523 г. (Документы Московского архива Министерства юстиции. Т. 1. С. 63), М.К. Любавский — к 1526 г. (
42
1523 год появился в связи с неверным определением даты заключения литовско-московского перемирия.
43
«Пам'ять» 1527 р.//