Договор 1493 г. положил начало длительному союзу между Россией и Данией, игравшему большую роль в политической жизни севера Европы конца XV — начала XVI в. Острие русско-датского договора о «дружественном и вечном союзе» было направлено против Швеции, с которой у обоих государств в конце XV в. имелись противоречия: у Дании в связи с борьбой шведов под руководством Стена Стуре против датского владычества, у России — из-за пограничных вопросов. Иван III и Иоанн Датский дали обязательство оказывать друг другу помощь — против Стена Стуре. Датский король обещал, кроме того, «быти за один» с великим князем Московским «против врага и неприятеля его князя Литовского». Помимо статей о военно-политическом союзе, договор включал статьи о регулировании пограничных дел, беспрепятственном проезде послов и, наконец, статьи, касающиеся торговых сношений[681]. При заключении русско-датского договора было согласовано еще одно условие, в его текст не вошедшее, — о признании Данией права России на владение тремя западными карельскими погостами (Эйрепя, Яскис и Саволакс), которые некогда принадлежали Новгороду, но затем по Ореховецкому договору отошли к Швеции[682].
К реализации соглашения в отношении западной Карелии правительство Ивана III приступило после заключения мира с Литвой в 1494 г. Уже в 1495 г. русские войска появились в западной Карелии. Основной удар был нанесен против Выборга. Однако осада его оказалась безуспешной, и в конце декабря русские воеводы возвратились в Новгород. В начале 1496 г. русские войска вторично вторглись в западную Карелию. В марте 1496 г. был совершен набег на «Каннскую землю», расположенную у северо-восточного побережья Ботнического залива. Направление русских походов в 1495–1496 гг. показывает, что главной целью русского правительства в начавшейся русско-шведской войне являлось овладение западной Карелией с Выборгом (служившим опорным пунктом шведов в районе Ладожского озера и Невы) и укрепление тем самым русских границ на северо-западе[683].
Летом 1496 г. последовали ответные нападения шведов на русские владения. В августе шведское войско численностью в 6000 человек, приплывшее к Нарове на 70 судах, овладело Ивангородом[684] Однако, не надеясь удержать за собой Ивангород, шведские военачальники предложили передать его Ливонскому ордену, но, не дождавшись ответа Ордена, приказали оставить Ивангород, и шведское войско на кораблях отплыло в Швецию[685].
Осенью 1496 г. военные действия между Швецией и Россией стихают. Стен Стуре имел все основания стремиться к миру с Россией, так как летом 1496 г. Иоанн Датский вступил с ним в открытую войну. В связи с осложнениями в Казани, где в 1496 г. к власти временно пришла антимосковская группировка, правительство Ивана III также склонялось к заключению мира[686]. Мир был заключен при посредничестве великого князя Литовского Александра, которого просил об этом Стен Стуре,[687] в марте 1497 г. сроком на 6 лет. По условиям мира вопрос о границах должен был быть решен на съезде уполномоченных, объявлялись свобода торговли и обмен пленными[688].
Однако подписание мира со Швецией не привело к установлению спокойствия на западных границах России. Хотя великий князь Литовский Александр выступил посредником при заключении русско-шведского перемирия, но отношения между Россией и Литвой вскоре снова обострились. Передышка, связанная с договором и династическим браком 1494 г., оказалась кратковременной. Она и не могла быть длительной, ибо наиболее важный вопрос не только русско-литовских отношений, но и всей внешней политики России того времени — о возвращении русских, украинских и белорусских земель, находившихся под властью Великого княжества Литовского, — оставался нерешенным. Правящие круги Литвы стремились удержать за собою эти земли, православное же население их тяготело к Москве. Новая война была неизбежной, и на русско-литовской границе с 1498 г. вновь возникают конфликты[689].
Таково было положение на западных границах России в 90-ѳ годы XV в. При этих условиях Россия живейшим образом была заинтересована в поддержании мирных отношений с Ливонией. Сохранение мира на русско-ливонской границе отвечало не только традиционному, выраженному в русско-ливонских договорах 1481 и 1493 гг. стремлению русского правительства к расширению мирных экономических связей с Ливонией, к развитию торговли русского купечества в ливонских городах; оно отвечало и насущным военно-политическим потребностям России, ибо в условиях русско-шведской войны и все возрастающей напряженности в сфере русско-литовских отношений новые военные конфликты были отнюдь не в интересах России.
681
Анализ торговых статей договора см.:
682
684
Письмо великого магистра немецкому магистру от 19 сентября 1496 г.: LUB2, Bd. I, № 407.
685
Письмо ливонского магистра великому магистру от 23 сентября 1496 г.: LUB2, Bd. I, № 413.
686
687
Посольские речи великого князя Литовского Александра к великому князю Московскому, март 1497 г.: АЗР, т. I, № 143.
688
689
Письмо Любека ливонским городам от 18 июля 1498 г. и письмо ливонского магистра великому магистру от 25 февраля 1500 г.: LUB2, Bd. I, № 700, 941. О новом обострении русско-литовских отношений с 1498 г. см. также: