В этих условиях, когда, казалось, окончательно исчезла надежда на создание антирусской коалиции, у Ливонского ордена появился реальный союзник — великий князь Литовский Александр. Русско-литовские противоречия, временно сглаженные договором и династическим браком 1494 г., в последние годы XV в., как уже говорилось, вновь обострились. Стремление Ивана III к возвращению всех русских земель, остававшихся еще под властью Великого княжества Литовского, находилось в полном противоречии со стремлением правящих кругов последнего удержать во что бы то ни стало эти земли за собою. Новая война была неизбежной. Уже в последние годы XV в. правительство Александра, готовясь к войне, начинает искать союзников. В 1498 г. посол Александра предложил Любеку, чтобы ганзейские города вступили в союз с Литвой против России (ганзейские города уклонились от этого предложения)[748]. В июне 1500 г. последовало посольство к Плеттенбергу с аналогичными предложениями[749].
Хотя Плеттенберг с момента избрания магистром Ливонского ордена в 1494 г. всю свою энергию тратил на поиски военных союзников против России, на предложения великого князя Литовского Александра он согласился не сразу. Более того, получив первое предложение, присланное с посольством в июне 1500 г., Плеттенберг от заключения союза решил воздержаться:[750] в письме к великому магистру от 5 июля 1500 г. свою позицию он объяснил опасением, как бы Ливония благодаря предлагаемому шагу не попала в большую беду: будучи вовлечена в войну, не осталась бы без помощи, как это имело место в прежние времена[751]. За недоверием Плеттенберга к эффективности литовской военной помощи в случае вступления Ливонии в войну (Литва с лета 1500 г. воевала с Россией, поэтому заключение ливонско-литовского союза означало немедленное вступление Ливонии в войну) скрывалось недоверие к политике Ягеллонов в отношении Ордена: Ягеллоны стремились к подчинению Тевтонского ордена (напомним, что после Торуньского мира 1466 г. он стал вассалом Польши), ветвью которого являлся Ливонский орден[752].
Однако колебания Плеттенберга оказались недолгими. Получив повторные предложения о союзе от Александра, Плеттенберг после совещания с высшими сановниками Ордена 6 декабря 1500 г. решил созвать 17 января 1501 г. ландтаг для обсуждения вопроса об ответе великому князю Литовскому[753]. На ландтаге, заседавшем в Вольмаре, было решено дать положительный ответ и заключить союз с великим князем Литовским против России[754]. Изменение своей позиции Плеттенберг мотивировал тем, что в случае подчинения Литвы «московиту» Орден со всех сторон будет окружен врагами[755]. Мысль же о возможности подчинения Литвы Москве была навеяна, очевидно, поражениями, понесенными литовскими войсками во время кампании 1500 г.[756]
После ландтага в Валке в январе 1501 г. вопрос о вступлении Ливонии в войну с Россией был решен. В письме к Любеку от 28 января 1501 г., обращаясь к ганзейским городам с очередной просьбой о помощи, Плеттенберг сообщал о своем намерении заключить союз с великим князем Литовским и о том, что летом или осенью состоится поход против русских[757]. В ответе послу рижского архиепископа от 5 апреля 1501 г. он уточнил дату предполагаемого похода около дня св. Якова (25 июля)[758]. На принятое решение не повлияло посольство псковичей к магистру, которое в феврале 1501 г. хлопотало о свободном проезде псковских купцов в Ливонию и подтвердило желание Пскова соблюдать мир с Ливонией (имелся в виду русско-ливонский договор 1493 г., заключенный на 10 лет). Плеттенберг в письме к великому магистру заявление псковичей объяснял тем, что русские хотят удержать Ливонию от помощи Литве, но что сами они думают неожиданно напасть на Ливонию[759]. Между тем в искренности заявления псковского посольства, а также в том, что оно выражало позицию Ивана III в отношении Ливонии, не приходится сомневаться: сохранение мира с Ливонией отвечало не только давней установке русского правительства на развитие мирных экономических связей с Ливонией, но и насущным военно-политическим интересам России в условиях русско-литовской войны.
Но и с этим заверением русских Плеттенберг не желал считаться. В конце февраля — начале марта у Александра побывал посол Ордена комтур Динабурга, который привез Плеттенбергу датированный 3 марта проект договора между Великим княжеством Литовским и Ливонией, скрепленный печатями литовской стороны[760].
748
Переписка Любека и ливонских городов летом — осенью 1498 г.: LUB2, Bd. I, № 700, 710–712, 716.
749
Предложения великого князя Литовского, переданные с послом Юрием Костевичем: LUB2, Bd. I, № 995.
750
Переписка ливонского и великого магистров от лета и осени 1500 г.; LUB2, Bd. I, № 1005, 1025, 1055.
755
LUB2, Bd. I, № 1072. См. также письмо Плеттенберга Любеку от 28 января 1501 г.: LUB2, Bd. II, № 19.
760
Проект договора от 3 марта и инструкция литовскому посольству в Ливонию от конца мая: LUB2, Bd. II, № 45, 117.