Во время этого похода русских войск эстонские крестьяне соединялись в отряды по 100–200 человек и присоединялись к русским[795] — факт, показательный для отношения коренного населения Эстонии как к немецким феодалам, так и к соседней России.
25 января 1502 г. в Вольмаре для рассмотрения сложившегося положения и решения вопроса о дальнейших военных действиях был созван ландтаг, продолжавшийся до 1 февраля. Ландтаг выявил полное отсутствие единства в Ливонии — следствие феодальной раздробленности страны. Из прелатов присутствовал только рижский архиепископ, города были представлены послами Риги и Ревеля. Отсутствовали дерптский, эзельский и курляндский епископы, вассалы Гаррии и Вирландии, большинство епископских вассалов и представители Дерпта[796]. Развернувшиеся на ландтаге прения сопровождались резкой критикой Плеттенберга, которого считали виновником тяжелого положения, создавшегося для Ливонии. Дерптский епископ в письме магистру, присланному на ландтаг, писал, что если магистр не поможет ему всеми силами, то он сделает то, что не хотел бы делать;[797] очевидно, епископ намекал на возможность заключения сепаратного мира с Россией. Еще более решительной была позиция вассалов Гаррии-Вирландии; капеллан архиепископа сообщил, что из Гаррии и Вирландии не приехали на ландтаг потому, что магистр их не защищает и что они хотят искать защиты у великого магистра или даже будут искать себе другого господина в лице датского короля[798]. Резко отрицательная позиция дерптского епископа и вассалов Гаррии-Вирландии в отношении Плеттенберга объясняется тем, что на Дерптское епископство и Вирландию обрушились главные удары русских войск. Но и присутствовавшие на ландтаге представители сословий не выразили энтузиазма по поводу продолжения войны: города жаловались на недостаток средств для содержания кнехтов, вассалы ссылались на свою слабость вследствие отсутствия вассалов Гаррии-Вирландии[799].
После долгих дебатов ландтаг вынес все-таки решение предпринять вторжения в Россию у Нарвы и против Пскова. Одновременно было решено воздействовать на Россию путем экономической блокады и с этой целью просить вендские города, Данциг и Швецию прекратить подвоз товаров русским[800]. Хотя Плеттенбергу удалось добиться в Вольмаре желательных для него решений, весь ход ландтага показал, что война против России не пользуется популярностью в Ливонии и ее бесперспективность понимали даже представители правящего класса немецких феодалов.
В условиях полнейшего разброда внутри Ливонии для Плеттенберга особенно важен был вопрос о получении помощи извне, в первую очередь от Польши — Литвы. Еще около 20 сентября 1501 г., после возвращения из похода в Псковскую землю, Плеттенберг послал к Александру, великому князю Литовскому, посла Иоганна Гильдорпа с жалобой на отсутствие литовских войск во время похода и с настоятельной просьбой выполнять союзные обязательства[801] (в условия литовско-ливонского договора о союзе входил, как мы указывали, пункт о совместном походе против России). С просьбой о помощи Плеттенберг обращался к Александру и к наместникам Вильны и Полоцка и во время похода русских в Ливонию в ноябре-декабре 1501 г.[802] Вновь ливонские власти просили наместника Полоцка о помощи во время вторжения ливонцев в Псковскую землю в марте 1502 г.[803] (см. далее). Александр через своего посла Альберта Горского в марте 1502 г. передал Плеттенбергу заверения в верности союзу и обещания лично приехать в Литву, чтобы подготовиться к совместному походу против русских[804]. В июне Александр прислал Плеттенбергу новое письмо, в котором повторил заверения в своем желании исполнить союзные обязательства[805]. Но несмотря на эти заверения, Литва, поглощенная войной с Россией, не могла выделить силы для участия на ливонском театре военных действий. Более того, успешные действия русских войск заставили правящие круги Литвы задуматься над целесообразностью дальнейшего продолжения войны, и когда в 1502 г. от русского правительства последовали мирные предложения, сейм в Новогрудке в июне — августе вынес решение начать мирные переговоры с Москвой[806].
800
Там же, § 69, 79. — Ответ ливонского магистра послам великого магистра: LUB2, Bd. II, № 229.
802
Письма Плеттенберга и великого магистра от ноября-декабря 1501 г.: LUB2, Bd. II, № 195, 199, 203, 204, 213.
806
Ответ Плеттенберга послу Александра от 20 августа 1502 г.: LUB2, Bd. II, № 351;