В ст. 10 речь идет о дележе товаров, погруженных немцем и новгородцем на одно судно и оставшихся невредимыми после какого-либо несчастья с ними на море (очевидно, имеется в виду кораблекрушение зафрахтованного совместно судна). Статья гласит: «А похочетъ новогородецъ товаръ класти с немчиномъ въ лодю или въ бусу въ одном мѣстѣ, а доспѣетца притча над тѣмъ товаромъ на морѣ: ино дѣлитись немчину с ноугородцомъ по товару, что останетца». Остановимся на условиях дележа, выраженных словами «по товару». В договоре с Ганзой 1487 г., где впервые встречается разбираемая статья и откуда она была перенесена в договор 1514 г., русскому «по товару» соответствует средненижненемецкое na patall, адекватное в свою очередь латинскому pro rata parte, что означает «соразмерно доле каждого». Следовательно, оставшиеся после кораблекрушения товары делились соразмерно долям каждого из владельцев, погруженным на судно. При этом пропорциональный дележ должен был производиться независимо от того, чей товар остался — русского или немца. Установленный в договорах с Ганзой 1487 и 1514 гг. новый принцип раздела оставшегося товара пропорционально долям товаров, погруженных на судно, был введен, возможно, под влиянием русского обычного права[1111].
Очень интересна ст. 11 договора, которая устанавливала, что в случае если на море новгородскую бусу «задеретъ… ветромъ» и прибьет к немецкому берегу «семидесяти городовъ» или немецкую бусу — к «великого государя отчинѣ к Ноугородцкой землѣ берегу», то «тѣ бусы, обыскавъ, отдавати на обѣ стороны безъ хитрости по сей перемирной грамоте и по крестному целованию. А имати отъ техъ бусъ переима от десяти рублевъ по рублю; а боле будетъ товару или менши, ино по росчету имати». Эта статья обязывала стороны суда, выбрасываемые на берег в результате кораблекрушения, возвращать вместе с товарами владельцам, т. е. она содержала освобождение от берегового права — права присвоения прибрежными жителями выброшенных морем на берег предметов. Участники спасательных работ, согласно статье, получали «переим»[1112] (вознаграждение в виде 10 % стоимости спасенных товаров). Анализируемая статья договора 1514 г. — единственная в истории новгородско-немецких правовых отношений. До этой статьи ни в одном из новгородско-немецких договоров нет упоминаний ни о береговом праве, ни об освобождении от него. Чем можно объяснить это явление?
Объяснение его надо искать, как нам кажется, в двух обстоятельствах: 1) в относительно слабом развитии торгового мореплавания новгородцев до XV в.[1113] и 2) в отсутствии, по всей вероятности, берегового права в Новгородской земле. Для русских купцов, вплоть до конца XIV в. сравнительно редко совершавших поездки «за море», освобождение от берегового права не являлось настоятельной необходимостью. Что касается немцев, постоянно прибывавших по морю в Новгородскую землю, то они с береговым правом в ней, по-видимому, не сталкивались. Доказательство тому — полное молчание источников о береговом праве.
1111
Подробнее см.:
1112
В древнерусских памятниках «переимати» означало «задерживать», отсюда «переим» — вознаграждение за задержку. Ср. статью Русской правды: «Аше кто перейметъ чюжь холоп и даст весть господину его, то имати ему переим гривна» (
1113
Поездки новгородских купцов за море, имевшие место в XII в., в XIII–XIV вв. под влиянием различных причин (упадок производительных сил Руси, обусловленный татарским завоеванием, развитием пиратства на Балтийском море и т. д.) сокращаются и снова возрастают с конца ХІV в. в связи с общим экономическим подъемом русских земель.