Требование об ограничении юрисдикции городов делами, иски по которым не превышали «10 штук серебра», вновь было выдвинуто русской стороной во время переговоров с Ганзой в 1514 г. Однако послы Дерпта и Ревеля, которые от имени Ганзы вели переговоры, добились отклонения русских требований. Сообщая об этом магистру, послы писали, что им удалось защитить «наше право» «в каждом городе судить по его праву»[1121]. Хотя послы Дерпта и Ревеля оценивали результаты переговоров как полную победу ганзейской точки зрения в вопросах суда, в действительности это было не так. Спорные статьи в договоре 1614 г. получили следующую редакцию: «А на которомъ городѣ въ семидесяти городехъ почнетца каково дѣло ноугородцу, ино туто ему и управа давати, въ какове дѣле ни буди, по исправе…» (ст. 12); «А дойдетъ ноугородецъ до казни въ семидесяти городехъ, ино его не казнити, а обослатись о томъ съ великого государя наместники Великого Новагорода. И великого государя намѣстники пришлютъ въ Ригу, и въ Юрьевъ, и въ Колывань человѣка два или три добрыхъ: и намъ передъ теми людми тому ноугородцу туто и управа учинити…» (ст. 13). Аналогичные правила относительно немцев в Новгородской земле формулируют статьи 14 и 15 (по ст. 15 суд над немцем, подлежащим «казни», должен производиться в Новгороде в присутствии двух-трех «добрых людей», присланных из Риги, Юрьева или Колывани)[1122]. Таким образом, старый порядок, при котором юрисдикция по тяжбам между новгородцами и немцами полностью принадлежала местным властям, был сохранен для гражданских дел (статьи 12 и 14). Вопрос же о нормах процесса для уголовных дел был решен компромиссно: ганзейцы настояли, что суд по ним должен совершаться по-прежнему властями той стороны, где произошло преступление, а русские добились включения в договор 1514 г. пункта о присутствии на суде представителя той стороны, к которой принадлежал купец-ответчик (статьи 13 и 15). Включение последнего пункта в какой-то степени гарантировало подсудимого от жестокостей и произвола чужого права[1123].
Последующие статьи договора 1514 г. излагают процессуальные нормы. Ст. 16 гласит: «А взыщетъ ноугородецъ на немчинѣ, а досудятъ до целованья: ино целовати отвѣтчику-немчину»; аналогичное правило сформулировано относительно ответчика-новгородца в ст. 17[1124]. Обе статьи впервые встречаются в русско-ливонских договорах 1509 г. и в русском проекте договора с Ганзой 1510 г., откуда они, вероятно, были перенесены в наш договор. Ст. 18 провозглашает общее правило о том, что «в неметцкихъ городехъ судити ноугородца, как своего немчина, а в Новегороде судити немчина, как своего ноугородца». Ст. 19 устанавливает, что тяжбы касаются только истца и ответчика («а о всякомъ дѣле знати истцу истца по своей исправе»), из-за них не должны страдать непричастные лица («порубу в том не быти на обе стороны»). Продолжение ст. 19 гласит, что к купцу-иноземцу без суда нельзя применять никаких репрессий: «ни в клѣтку, ни в погребъ… без суда не сажати, ни ковати, ни мучити»[1125]. Цель этих статей — обеспечить купцу, находящемуся на чужбине, справедливый суд и защитить его от произвола местных властей. Нормы их обычны для новгородско-ганзейских договоров, и по сравнению с нормами последних договор 1514 г. не содержит ничего нового.
Оценивая в целом статьи договора 1514 г., посвященные судопроизводству, следует отметить, что этот договор по своим процессуальным нормам выгодно отличается от более ранних русско-ганзейских договоров: нормы процесса изложены в нем более полно и систематически, разработаны детальнее, в судопроизводство по уголовным делам введен новый принцип — присутствие представителей другой стороны.
Следующие три статьи договора (статьи 20–22) формулируют нормы так называемого посольского права. Основное содержание их — гарантия послам неприкосновенности и беспрепятственного проезда. Эта гарантия является одной из древнейших норм всякого международного права, в том числе и русско-немецкого, и ее мы находим почти во всех русско-ганзейских договорах. Особенностью договора 1514 г. по сравнению с предшествовавшими является большее развитие и дифференциация норм посольского права: в них различаются разные категории послов, гарантии для которых особо оговариваются[1126].
1123
Напомним, что во время переговоров с новгородскими послами в 1416 г. ливонский магистр Зигфрид Ландер фон Шпангейм дал обязательство на суд, производимый ливонскими властями над новгородцем, виновным в тяжелых проступках, вызывать из Новгорода «друзей» виновного; это обязательство, близкое по смыслу к ст. 13 договора 1514 г., носило, по-видимому, временный характер и впоследствии не соблюдалось (во всяком случае в источниках оно больше не упоминается).