Осенью 1443 г. по приказу ливонского магистра военные силы Ордена стали сосредоточиваться па новгородско-ливонской границе. Одновременно ливонский магистр Гейденрейх Финке разработал план внезапного удара по Новгороду. Орденское войско должно было вторгнуться в Вотскую землю, разорить ее и овладеть русским Ниенслотом[193]. По мысли Финке, опустошение Вотской земли должно было затруднить передвижение новгородского войска, если бы оно предприняло попытку наступления на Ливонию[194].
Осенью того же года орденское войско перешло новгородскую границу и сожгло посад Ямгорода[195]. Впоследствии Финке, желая снять с себя обвинение в нарушении мира, сообщал великому магистру, что собранное им войско вторглось в пределы Новгородской земли без его ведома и приказания[196]. Новгороду же ливонские власти послали извещение о том, что не они «воюют» новгородские земли, а «князь Григории из заморья Клевьскыи про своего проводника и толка ругодивца». Это объяснение показалось Новгороду малоубедительным: «А то все лгаша Нѣмци»[197]. Надо полагать, что новгородский летописец не ошибался, ибо представляется вполне вероятным, что нападение на новгородские владения осенью 1443 г. было совершено во исполнение плана Финке о разорении Вотской земли.
В ответ на разорение пограничных волостей новгородские власти начали подготовку к походу против Ливонии. 10 ноября 1443 г. ревельский комтур писал рату Ревеля, что новгородцы собираются по первому льду вторгнуться в Ливонию, что они уже сожгли одну из пограничных деревень[198].
Одновременно новгородское правительство предприняло попытку урегулировать свои отношения с Орденом мирным путем. В течение первых месяцев 1444 г. послы Новгорода несколько раз приезжали в Ливонию для переговоров с магистром[199]. Очевидно, новгородское правительство, следовавшее четко определившемуся в предшествующие десятилетия курсу на сохранение мира с западными соседями, желало и на этот раз избегнуть войны. Однако, делая шаги к мирному разрешению конфликта, новгородские власти хотели достигнуть такой договоренности с Орденом, которая соответствовала бы интересам Новгорода. Во время переговоров новгородские послы выставили контртребования: о возвращении товаров, отнятых у новгородских купцов, и пленных, захваченных, по-видимому, во время нападения рыцарей на новгородские владения осенью 1443 г.[200] Новгородские послы потребовали также выдачи лиц, виновных в этом нападении. Ливонский магистр категорически отказался выполнить последнее требование, ибо не мог выдать христиан «отступникам от истинной церкви»[201].
Камнем преткновения явился также вопрос об участии ганзейских городов в проектируемом перемирии между Новгородом и Орденом. Новгородские послы пожелали, чтобы 73 ганзейских города были включены в перемирие и орденские власти дали бы за них ручательство[202]. Это требование исходило, видимо, от влиятельных кругов Новгорода, заинтересованных в скорейшем восстановлении торговли[203] и считавших, что магистр может оказать соответствующее влияние на ливонские города, а через них и на Ганзейский союз. Магистр отказался выполнить это требование. Отказ магистра привел к срыву переговоров.
Окончилась неудачей и попытка примирения враждующих сторон великим князем Литовским Казимиром,[204] который думал, вероятно, достигнуть таким путем усиления своего влияния в прибалтийских делах.
В марте 1444 г. после неудачного окончания очередных переговоров между Новгородом и Орденом возобновились военные действия.
20 марта комтур Везенберга сообщает рату Ревеля, что, по показаниям пленного русского, новгородское войско находится в двух милях от Ниенслота; оттуда, разделившись на две части, новгородцы предполагают вторгнуться в Ливонию: одно войско должно направиться к Нарве, другое — в глубь страны. Пленный показал также, что в новгородском войске есть 5 больших пушек и много маленьких[205]. Отметим, что в письме комтура Везенберга содержится одно из самых ранних известий о наличии артиллерии у новгородцев. Оно свидетельствует о том, что уже в середине XV в. новгородским войскам, предназначенным для вторжения на территорию противника, придавалась артиллерия[206]. На основе письма комтура Везенберга трудно сказать, каково было назначение этой артиллерии. Возможно, что она состояла как из осадных орудий («большие пушки»), так и из орудий для полевого боя («маленькие пушки»).
193
В немецких источниках того времени Ямгород называется Ниенслотом (Новым Городом) (
196
Заявление посла ливонского магистра к великому магистру от 8 мая 1444 г.: LUB, Bd. X, № 43.
197
НІЛ, с. 423–424; НІVЛ2, с. 439; ПСРЛ, т. XVI, стлб. 185. — Чтение «Итолка Ругодивца» (НІЛ, с. 424; НІVЛ2, с. 439; ПСРЛ, т. XVI, стлб. 185), что означает имя собственное, неправильно. Следует читать «и толка ругодивца», так как в летописи речь идет о жителе Нарвы Германе Кокене, бывшем переводчиком («толком») у брата герцога Клевского (см.:
199
Переписка орденских чинов и ливонских городов от 1443–1444 гг.: LUB, Bd. X, № 9, 13, 15, 23, 24.
201
Заявление посла ливонского магистра к великому магистру от 8 мая 1444 г.: LUB, Bd. X, № 43.
203
В 1443 г. был объявлен ганзейский запрет торговли с Новгородом, и немецкий двор в Новгороде был закрыт.
204
Переписка великого князя Литовского и орденских чинов от 1444 г.: LUB, Bd. X, № 27, 29, 43, 46, 101; заявление посла великого князя Литовского к великому магистру: там же, № 109.
206
О новгородской артиллерии середины XV в. см.: