Освобожденных из плена русских через Любек отправили на родину. По мнению многих, это было сделано либо по приказу императора, либо по наущению великого магистра Тевтонского ордена.
Таким образом, усилия Сигизмунда создать впечатление коренного перелома в войне в результате победы под Оршей сказались тщетными. Никто, в том числе и Альбрехт, не изменил прежней политической линии. Получив письмо Сигизмунда от 14 сентября 1514 г. великий магистр письмом от 25 сентября ответил, что он рад победе короля над русскими и просит не верить ложным слухам о том, что он хочет заключить союз с русскими против Польши. Но это был всего-навсего увертливый тактический ход. Уже в следующем месяце Альбрехт направил своего посла в Данию для того, чтобы уточнить действия, которые следовало предпринять Тевтонскому ордену против Польши и Литвы, в связи с созданием антиягеллоновской коалиции.
Таким образом, уже через несколько недель после битвы под Оршей и Сигизмунд, и его противники одинаково хорошо пеняли, что эта победа ничего не изменила в ходе войны. Смоленск по-прежнему оставался под скипертом Василия III, а его войска стояли на берегах Днепра, готовые к дальнейшей борьбе. Обстоятельства требовали решительных действий, способных в корне изменить обстановку. И Сигизмунд предпринял их, на сто восемьдесят градусов изменив свой внешнеполитический курс. Он решил отказаться от соперничества с Габсбургами и все усилия направить на борьбу с Россией.
Внутри страны Сигизмунд встретил резко враждебное отношение к новому внешнеполитическому курсу со стороны примаса Польши Лаского. Еще на Познанском конгрессе Лаский выступил против императора и Тевтонского ордена, потребовав изгнания немцев из Пруссии.
Внешнеполитическая программа партии Лаского предусматривала борьбу с Габсбургами и немцами повсюду, где только возможно. Опираясь на поддержку Литвы и Мазовии, говорил Лаский, следовало изгнать Тевтонский орден с земель Пруссии или же добиться преобладания в нем поляков. Эту же цель Лаский преследовал, требуя заключения союза с Францией и примирения с Турцией.
На Востоке, в борьбе с Россией, Лаский стремился, прежде всего, заручиться поддержкой Ливонии, Швеции и Крыма.
Начал он с того, что в марте 1513 г. выехал в Рим на Латеранский собор. Там он должен был, наконец, добиться от папы подтверждения условий Второго Торуньского мира. Его отсутствием, а также постигшими Сигизмунда неудачами в войне с русскими воспользовались враги архиепископа, объединившиеся в прогабсбургскую партию. Во главе ее встал познанский епископ Ян Любранский, а наиболее активными деятелями были канцлер Кристоф Шидловецкий, занимавший одновременно пост председателя Сената, и подканцлер Петр Томицкий.
Шидловский был платным агентом Габсбургов. Он выслал в Вену копии самых секретных документов. Благодаря этому содействию Габсбурги знали все тайны польской политики. Впоследствии сам Шидловецкий говорил, что в разное время он получил от Габсбургов более 80 тыс. Флоринов.
Действуя по указке императора, Шидловецкии и Томицкий оказали на Сигизмунда давление и убедили его в том, что война с Россией является самой неотложной и жизненно важной для Польши задачей, а борьба с Габсбургами за Венгрию и Чехию должна быть прекращена. Под влиянием Шидловецкого Сигизмунд попросил Владислава Венгерского примирить императора с Польшей, и венгерский король, выполняя просьбу своего брата, отправил к императору посла Альбрехта Ренделя, который должен был попытаться найти почву для компромисса. После этого, в августе 1514 г., в Буду приехал один из ближайших советников императора, губернатор Вены Куспиниан.
1 сентября он встретился с канцлером польского королевства Кристофом Шидловецким и начал переговоры об организации встречи императора с Владиславом и Сигизмундом. Они договорились, что встреча состоиться в Братиславе в начале следующего года. Куспиниан настоял и на том, чтобы на встрече трех монархов присутствовали и представители Тевтонского ордена.
Достигнутое соглашение было следствием не только тяжелого внешнеполитического положения Польско-Литовского государства, но, пожалуй, в не меньшей степени и следствием грандиозных внутренних катаклизмов, потрясших в это самое время Венгрию. Летом 1514 г. закончилось грандиозное восстание венгерских крестьян, проходившее под предводительством Дьердя Дожи. Осенью 1514 г. венгерский сейм принял закон, по которому крестьяне не входили в понятие "народ" и объявлялись "сословием, пребывающим в вечной неверности". Тем самым порабощение крестьян было снова признано законом страны. Страх перед новыми крестьянскими восстаниями заставил венгерских и чешских феодалов позаботиться об укреплении не только внутреннего, но и внешнеполитического положения. Внутри страны они добивались этого, вводя драконовские законы, во внешней политике- шли по пути установления прочного союза с германскими князьями и императором.
Максимилиан пошел навстречу Ягеллонам. Осенью 1514 г. он отправил в Москву Якова Ослера и Морица Бургшталлера для того, чтобы переменить договорные грамоты, составленные в Москве при участии Георга фон Зсннег. В новой договорной грамоте говорилось не о военно-политическом союзе против Польши, а о том, чтобы мирным путем склонить Сигизмунда к выполнению русских требований. Для этого Максимилиан предлагал встретиться с представителями Василия и Сигизмунда в Любеке и в присутствии имперских дипломатов, выполнявших роль третейских судей, договориться по всем нерешенным вопросам. И только в случае, если Сигизмунд откажется выполнить решения Любекского конгресса, союзники принудят его к этому силой.
13 декабря 1514 г. Ослер и Бургшталлер прибыли в Москву. 17 декабря они были приняты Василием III и изложили перед ним все, что предусматривалось их посольской инструкцей. Василий III категорически отказался переменить договорные грамоты, а по поводу конгресса в Любеке заявил, что если и направит туда своих послов, то только для того, чтобы засвидетельствовать свою правоту и объявить, что русские до тех пор будут сражаться с Литвой и Польшей, пока все западные русские земли не будут воссоединены с Россией.
Ослер и Бургшталлер выехали из Москвы в начале 1515 г.
Обеспечивал безопасность имперских дипломатов на пути в Германию, Василий III в первых числах января отправил в Ливонию гонца, который передал Плеттенбергу письмо с просьбой пропустить в Любек русского посла, направлявшегося к Максимилиану. Плеттенберг положительно отнесся к просьбе Василия III и о своем решении вскоре известил великого магистра.
Намечавшееся русско-орденское сближение великий магистр Тевтонского ордена Альбрехт и его ближайшее окружение рассматривали, как средство сказать давление на польского короля.
22 мая 1515г. Василий III направил великому магистру письмо. Он соглашался заключить с Альбрехтом военно-политический союз, направленный против Польши, в рамках тех соглашений, которые уже были заключены русскими с императором. Письмо было доставлено сначала в Ливонию, где по просьбе русского гонца с него сделали перевод на немецкий язык, и только после этого гонец Плеттенберга доставил его Альбрехту. Тем самым Плеттенберг самими русскими был посвящен в сущность взаимоотношений Василия III с Тевтонским орденом. И, скорее всего, это было сделано для того, чтобы Плеттенберг, учитывая новые тенденции в русско-орденских отношениях, занял бы более благоприятную для России позицию.
Сам Альбрехт одновременно предпринял некоторые шаги для подготовки общественного мнения в католической Европе. 23 апреля 1515 г. гроссмейстер сообщил прокуратору Тевтонского ордена В Ватикане епископу Иоганну Бланкенфельду, что больше он не может полагаться на императора и вынужден предпринять меры, которые обеспечили бы Тевтонскому ордену безопасность со стороны Польши. Не информируя Бланкенфельда о предпринятых им попытках сближения с Россией, Альбрехт все же написал прокуратору, что он озабочен возможностью возникновения слухов о русско-орденском союзе. Если это произойдет, писал великие магистр, Бланкенфельду следует предпринять все возможное, чтобы в Ватикане таким слухам никто не поверил. События, происшедшие летом 1515 г., еще более укрепили уверенность Альбрехта в том, что им избран правильный путь. Первым доказательством этого были встречи германского императора с Владиславом и Сигизмундом, состоявшиеся в Вене в середине июля 1515 г.