С завершением боевых действий ситуация в международных отношениях лишь накалилась. Великобритания заявляла, что занятие, пусть и временное, русскими войсками Константинополя недопустимо. 13 (1) февраля эскадра адмирала Хорнби[139] в составе 6 броненосцев и фрегата вошла в Дарданеллы и бросила якорь в Мраморном море. Канцлер Горчаков на это отреагировал жестко: «История учит нас, что слабость континента подстегивает наглость Англии»[140]. Но, как ни странно, в этот момент военные оказались осторожнее дипломатов, они прекрасно поняли реальную силу российской армии, «забуксовавшей» в противостоянии лишь с одной дряхлеющей Турцией. Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, получив приказ от своего брата Александра II занять Константинополь, схитрил и с санкции турок занял местечко Сан-Стефано[141], сообщил же, что вошел в предместья турецкой столицы.
Параллельно срочно готовился проект договора. В Петербурге понимали, что урегулировать последствия войны лишь между воюющими сторонами не получится, в итоге состоится конгресс Великих держав. Потому и спешили навязать Порте максимальное количество условий как стартовые позиции на будущих торгах. Проект прелиминарного (предварительного) договора готовился Н. П. Игнатьевым, причем в такой секретности, что набело его переписывала супруга посла. После одобрения руководства России граф Игнатьев добился от турок 3 марта (19 февраля) 1878 г. подписания договора в Сан-Стефано.
Акт предусматривал коренные перемены в положении балканских народов. Турция признавала государственную независимость Румынии, Сербии и Черногории, оговаривалось их значительное территориальное расширение. В Боснии и Герцеговине Порта обязывалась провести реформы. Болгария возрождалась как «самоуправляющееся, платящее дань княжество с христианским правительством» в широких пределах, от Черного до Эгейского моря, ее зависимость от Константинополя ограничивалась выплатой дани. Россия возвращала себе Южную Бессарабию, на Кавказе к ней отходили Батум, Карс, Ардаган и Баязет. К Румынии переходила Северная Добруджа. На острове Крит, в Эпире и Фессалии Высокая Порта обязалась ввести регламент, выработанный с участием представителей местного населения. Игнатьев был на пике своей дипломатической карьеры. Ему прочили портфель министра, а на деле через два месяца он удалился в свое поместье в Киевской губернии, попросившись в отставку. После своей «дерзости» в Сан-Стефано для Европы он стал жупелом, с точки зрения Великих держав, переговоры с ним были невозможны.
Самовольное с точки зрения Европы завершение войны привело к изоляции России и угрозе войны против коалиции держав. Как выразился тот же Игнатьев, «нам Европа предоставляла лишь право бить турок, лить русскую кровь и тратить русские деньги, но никак не извлекать пользу ни для себя, ни для единоверцев наших по собственному усмотрению». Россия стала выводить войска с территории Турции, часть из них отправилась на границу с Австро-Венгрией, усиливались гарнизоны портов.
В результате сложных переговоров было достигнуто решение о созыве в Берлине конгресса, где О. фон Бисмарк обещал выступить «честным маклером»[142]. 13 (1) июня 1878 г. конгресс открылся. Россию представлял Горчаков, к тому моменту находившийся в весьма пожилом возрасте. В работе конгресса он участвовал мало, постоянно недомогал, по рассеянности допускал оплошности. Так, однажды развернул перед британцами карту, составленную в Генеральном штабе, с обозначением возможных территориальных уступок в Закавказье. Но вполне соответствовали ему и собеседники. Дизраэли не учился в университете, потому плохо знал международный язык того времени — французский, и, стремясь избежать позора империи, британские дипломаты уговорили его выступить на родном языке. Имелись у него и другие пробелы в образовании. Когда Дизраэли стал обсуждать с Горчаковым русско-турецкое разграничение в Закавказье, то министр иностранных дел Р. Солсбери воскликнул: «Но лорд Биконсфилд не может вести переговоры, он в жизни своей не видел карты Малой Азии». Бисмарк при высоком росте и массивной комплекции обладал тонким голосом. Вдобавок он боялся зубных врачей, не прибегал к их помощи, к старости сохранил лишь остатки зубов и в разговоре отчаянно шепелявил[143].
139
Хорнби (Горнби) Джеффри (1825–1895) — британский адмирал флота; в начале 1877 г. назначен командующим флотом Средиземного моря; несмотря на протесты турецких властей, провел флот через Дарданеллы, с целью помешать наступлению русских войск на Константинополь.
141
Сан-Стефано — пригород Константинополя, ныне Ешилькёй, район Стамбула, связан с подписанием Сан-Стефанского предварительного мирного договора весной 1878 г.
142
О роли О. фон Бисмарка и болгарском вопросе см. подробнее: