Впрочем вот что пишет непосредственный участник сражения лейтенант Ненюков:
Над морем, прилипая к встрепанным волнам, тянулись полосы дыма и мглы. Под напором ветра эти полосы разрывались в клочья, и тогда на сером фоне неба смутно обозначались неприятельские корабли. Держась кильватерного строя, они шли друг за другом и, как разъяренные фантастические чудовища, выдыхали в нашу сторону молнии. Тем же отвечали им и наши броненосцы. Вновь, во второй раз за прошедшую неделю сошлись в поединке главные силы империй в попытке решить исход дальневосточной войны. От орудийных выстрелов, то далеких, то совсем близких, стоял такой грохот, как будто небо превратилосьв железный свод, по которому били стопудовые молоты. Сотни снарядов, которых не видишь, но полеты которых ощущаешь всем своим существом, с вибрирующим гулом пронизывали воздух, описывая траектории встречными-курсами. Вокруг наших судов, в особенности передних, падал тяжеловесный град металла. Металось, вскипая, море, и над его поверхностью на мгновение с ревом вырастали грандиозные фонтаны, смешанные с черно-бурым дымом и красным пламенем. Некогда было опомниться в этом сплошном сотрясении воздуха, корабля, человеческих нервов….
Первоначальное распоряжение гласило бить по головному. Но так как “Асахи” засыпали снарядами, то вскоре артиллерийские офицеры утратили возможность различать разрывы и огонь стал переносится, на другие японские корабли. Огонь японских корблей в свою очередь оказался достаточно точным и более сосредоточенным, так как вновь под ударом оказались русские флагмана. Ежеминутно противники обрушивали друг на друга сотни снарядов. Море кипело вокруг. Огромные столбы воды при попаданиях у борта, вздымались вровень с трубами и затем обрушивались на борт, заливая верхнюю палубу и казематы. Предсмертные вопли, крики людей, искалеченных и обезумевших от ужаса, мешались с грохотом взрывов, завыванием огня и лязгом рвущегося железа.
Пара попаданий в “Цесаревич” вызвали кратковременные пожары. Попадания в русские корабли были хорошо заметны со стороны, там как после каждого попадания взлетала куча обломков, появлялось пламя и облака густого черного дыма. Так же интенсивно обстреливался и “Ослябя”, несколько снарядов взорвались на спардеке, вызвав обрушение кормовой трубы. Примерно в 16 ч. 50 мин. “Ослябя” получил попадание большим снарядом ниже ватерлинии в носу и через большую пробоину принял очень много воды. Другой снаряд пробил броню в средней части корабля и проник в угольную яму, что привело к серьезным затоплениям. Корабль получил сильный крен на левый борт и осел носом, контрзатопление и попытки заделать пробоины оказались безуспешными. Вода хлынула внутрь корабля, разливаясь по бронепалубе и попадая в орудийные погреба. Кроме того, носовая башня попаданием тяжелого снаряда была выведена из строя, а бронененосец огрызался из немногих уцелевших орудий. В 17 ч. 10 мин. “Ослябя” выкатился из строя влево и почти в это же время получил попадания в носовую часть у ватерлинии двумя большими снарядами, один из которых проделал вторую огромную пробоину рядом с первой опасной пробоиной. Спустя несколько минут, сильно осев носом, сумев справится с повреждениями броненсец вернулся в строй, пристроившись за “Победой”. Но долго удержаться в строю броненосцу не удалось, ввиду сильных затоплений в носовой части, которое усугублялось, тем, что корабль следовал носом к волне. Вскоре “Ослябя” стал отставать и через 15-20 минут отставал от “Победы” на 2-2.5 мили. Вскоре распространение воды по носовой части привело к тому что броненосец осел носом по носовую башню и оголились кормовые винты. С этого момента трагедия стала неизбежной. Внимательно следивший за происходящим с мостика “Аскольда” Рейценштейн принял решение идти на помощь и крейсера повернули влево последовательно на обратный курс. Но было уже поздно, вода стремительно распространялась по кораблю, с шумом врываясь в отсеки. Команда покинуть корабль запоздала, и матросы стали самостоятельно покидать боевые посты. Хуже всего пришлось машинно-котельной команде. Людей карабкавшихся по отвесным трапам врывающиеся потоки соленой воды сбивали с ног и калечили. Лейтенант Нидермиллер, поднявшийся в этот момент в боевую рубку, вспоминал впоследствии, что командир броненосца выйдя на левое крыло мостика и вглядевшись в приближающиеся крйсера сказал - Да, тонем, прощайте. После чего распорядился: