Министерство иностранных дел Великобритании поддерживало Японию во время войны и стремилось к локализации конфликта в Восточной Азии, не допуская его развития в конфликт мирового масштаба с Россией и Францией, с одной стороны, и Японией, Великобританией и США – с другой [Otte 2007: 96]. Японское правительство понимало эти намерения, поэтому премьер-министр Японии Кацура Таро (1848–1913) стремился к сближению с Лондоном [Tokutomi 1917: 1055–1057]. Государственный деятель (гэнро) Ямагата Аритомо (1838–1922) также поддерживал идею создания этого союза, поскольку он обеспечил бы локализацию конфликта между Россией и Японией в Маньчжурии [Оуаша 1966: 196–197][38]. Пожалуй, единственным противником этой идеи был бывший премьер-министр Ито Хиробуми (1841–1909), поскольку он выступал за мирное урегулирование конфликта с Россией [Нага 1981: 6; Matsumoto 1914: 657]. Столкновение казалось неизбежным, несмотря на переговоры с российским правительством, – поскольку Японии требовалось обеспечить безопасность в Корее, что стало как никогда сложно реализовать из-за усиления российского контроля в Маньчжурии, хотя военные и правительство в Санкт-Петербурге и не могли достичь полного взаимопонимания в отношении планов по поводу этих северо-восточных частей Китая [Nish 2005а: 55; Schimmelpennick van der Оуе 2005: 34–37].
Когда 12 августа 1903 года наместником на Дальнем Востоке был назначен Е. И. Алексеев (1843–1917), российский император «передал всю власть, касающуюся военной политики и дипломатии в Тихоокеанском регионе, в руки главного противника компромиссов» [Schimmelpennick van der Оуе 2005: 39]. Несмотря на то что Япония подавала агрессивные сигналы, до 1903 года она пыталась вести с Россией переговоры. Но российский император и его правительство не воспринимали Японию в этой ситуации как равную, отвечали на ее запросы и ноты с задержкой и просто проигнорировали угрозу, поэтому 4 февраля 1904 года правительство Японии официально решило объявить России войну[39]. Это решение подкреплялось растущим страхом перед российской империалистической политикой по отношению к Корее, которому способствовала группа политических авантюристов и противников компромиссов – «безобразовская клика». С 1898 года в районе вдоль реки Ялу на границе с Кореей группа под руководством друга императора А. М. Безобразова (1853–1931)[40] приобретала концессии на эксплуатацию леса площадью 5000 квадратных километров. Спустя пять лет Безобразов начал вырубку леса. Он также хотел построить железную дорогу до Сеула. Эти действия мгновенно привели к усилению антагонизма между Японией и Россией, а небольшой спор на севере Кореи способствовал росту влияния партии войны в Японии[41]. В декабре 1903 года военная делегация Германии в Китае составила доклад о плацдарме России в Корее, в котором было сказано следующее: «…говорят, что Россия покупает новые территории вокруг арендованной земли и действует достаточно агрессивно. Они ведут себя на левом берегу Ялу как хозяева»[42]. Если Витте и министр иностранных дел В. Н. Дамсдорф (1845–1907) старались избегать конфликтов в Корее, то император поддерживал Безобразова и его амбициозные планы. Так продолжалось до марта 1903 года, когда два министра уговорили Николя II отозвать авантюриста от корейской границы. Но нанесенный ущерб уже невозможно было исправить [Lukoianov 2005: 79–83]. Корея ответила России отказом на требование территории, но «русские проигнорировали законы, пересекли границу и начали строить здания, крепости, казармы и военные сооружения, в том числе телеграфные линии» [Nish 2005а: 57], и эти действия стали прямой угрозой для Японии.
Однако император и Алексеев не были способы или не хотели признать опасность, они даже не пытались вести переговоры с Японией, чтобы смягчить нарастающую враждебность. Японская идея обмена сферами влияния в Корее и Маньчжурии (Man-Kan kokan), многократно предлагавшаяся начиная с 1896 года, даже не рассматривалась [Schimmelpennick van der Оуе 2005: 39–40]. В то время как Россия рассматривала Корею как территорию с возможностью выхода к более теплым водам, Японией Корейский полуостров воспринимался как эксклюзивная сфера влияния, которая могла бы обеспечить геостратегическую безопасность, экономический рост (с учетом экспорта в будущем) и пространство для эмигрантов, направляющихся в континентальную Азию [Der Russisch-Japanische Krieg 1904: 1]. Россия в 1901 году полностью проигнорировала предложение об разделе сфер влияния, с которым Ито приезжал в Санкт-Петербург, и оставалась непреклонна до самого начала войны в 1904 году[43].
38
Министр иностранных дел Комура Дзютаро (1855–1911) также разделял это мнение. См. [Honda 1941: 246–263].
41
См. [Lukoianov 2005: 70–71; Nish 2005а: 46, 57; Schimmelpennick van der Оуе 2005: 38; Teramoto 2008: 30].
42
Военный доклад № 45 посольства Германии в Китае, Пекин, 11.12.1903. BArch MArch RM 5/5763.
43
Исследование переговоров с точки зрения Японии см. в [Asakawa 1904: 294–348]. Работы японских авторов о переговорах и идее обмена см. в [Chiba 1996: 289–321].