«Убийство в пылу гнева, в безумной страсти, даже такое убийство не может быть, не должно быть оправдано… Убийца за свое преступление так или иначе должен понести кару» — к этой теме он неоднократно возвращался в «Маленьких письмах» разных лет. В осуждении убийцы в соответствии с законом, с точки зрения Суворина, проявлялась зрелость общества, его способность, право и сила руководить общественными процессами. Наказание должно быть неотвратимым. Однако волна политических убийств, поразившая Россию в конце XIX — начале XX века, потрясала. Это был тщательно обдуманный и аккуратно осуществляемый террор, который объявила государству и правительству революционная партия, целью которого было их полное уничтожение. Один за другим в результате покушений погибали общественные и политические деятели, губернаторы, министры, генералы, полицейские и судебные чиновники, даже простые становые и околоточные.
В марте 1901 г. был убит министр народного просвещения Н. П. Боголепов; в апреле 1902 г. — внутренних дел Д. С. Сипягин; в июле 1904 — другой внудел, В. К. Плеве, «несомненно умный, чрезвычайно деятельный, хорошо понимавший недостатки русской жизни» (Суворин). В феврале 1905 г. убили московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича Романова.
В июле 1906 г. и марте 1907 г. один за другим были убиты два выдающихся общественных деятеля России, члены конституционно-демократической партии, популярные публицисты, М. Я. Герценштейн и Г. Б. Иоллос. Суворин, вообще резко осуждавший политику кадетов, посвятил памяти погибших несколько «Маленьких писем». Он писал: «Политические убийства развращают мозг именно потому, что человеческая жизнь ставится ни во что перед «убеждением» убийцы… Старый мир состоит из живых людей, и многое множество этих людей тоже жаждут свободы. Они любят жизнь, любят своих детей, свои семьи, свое отечество, любят народную и военную славу, любят самое русское имя, и в их груди живет чувство негодования, готовое обратиться в отчаяние от всего того, что происходит, от всей этой колесницы революции, запряженной злобой и местью и управляемой ведьмой социал-демократической республики, которая сидит за кучера… И прежде всего я желал бы, чтоб смерть несчастного Герценштейна была переломом, чтоб она образумила и тех и других, чтоб она внушила жалость к человеческой жизни, к русской погибающей жизни…» (июль 1906 г.). А тем временем в августе 1906 г. взорвали дачу П. А. Столыпина на Аптекарском острове, при многих погибших, а в сентябре 1911 г. в Киеве убили его самого. В некрологе «Нового Времени были и такие слова: «Твердость, настойчивость, находчивость и высокий патриотизм были присущи его честно открытой натуре. Столыпин особенно не терпел лжи, воровства, взяточничества и корысти и преследовал их беспощадно».
«Политика с помощью убийств возмущает душу, — писал Суворин. — А она стала явлением обычным не у нас одних… Совершать убийства во имя свободы значит убивать самую свободу. Кто убивает, тот враг того развития, которое совершается ростом самого общества, враг тех необходимых, назревших реформ, которыми удовлетворяется большинство. Убийства замедляют движение, обрезывают крылья у желаний самых умеренных, у той мирной и ясной свободы, которая вооружена просвещенным умом, знанием своей родины и верными средствами для поднятия ее жизни на известную высоту. Должно ненавидеть всякое убийство, как простое, так и политическое, совершается ли оно в революционное время, как орудие партии, захватившей власть в свои руки и террором, страхом желающей крепиться, или совершается для внесения в общество смуты и переполоха». Знаменательные и замечательные слова, увы, особенно актуальные и в наше время, спустя сто лет после того, как они были написаны.
«Ужасна анархия, ужасно междоусобие, ужасна пугачевщина. Кто выведет Россию из этого "ужаса"» тот будет действительным спасителем отечества» (июль 1906 г.).
Постоянное место в «Маленьких письмах» занимает проблема деятельности российского правительства и других органов власти. Суворин пристально следил за внешней политикой Российской империи и просчеты министров иностранных дел и полномочных представителей России за границей неизменно вызывали у него неудовольствие и возмущение, ибо, по его мнению, почти всегда они наносили ущерб интересам России. Он прекрасно понимал, кто в России направляет внешнюю политику государства, и не рискуя открыто называть это лицо, однако не упускал случая, чтобы не выразить, например, своего отрицательного отношения к политике России на Балканах или на том же Дальнем Востоке, где работают, с его точки зрения, совершенно неподготовленные дипломаты. Резко, называя имена, он перечислял министров иностранных дел, чья деятельность, в сущности, вредила России.